Читать книгу "Подвал. В плену - Николь Нойбауэр"

– Но вы сказали, что она была честным человеком?

Это был первый случай, когда кто-то думал об убитой Розе. Нет, второй. Ее подруга Джудит Герольд была связана с настоящей Розой Беннингхофф. Странно, почему она открывалась аутсайдерам? Людям со сложной биографией. И они чувствовали, что в биографии Розы Беннингхофф тоже есть сложные моменты и что-то скрывается за этой Великой Китайской стеной.

– Роза – единственный человек, обращавшийся со мной не как с насекомым, которое копошится под столом и всем надоедает.

Элли надеялась, что не покраснела, услышав эти слова.

– Вы знаете, почему она уволилась?

– Когда она подала заявление, все были ошарашены. Она не завершила свои дела. Роза только сказала, что поступает так по личным причинам.

Алекс протянул Элли чашку кофе, а в свою бросил четыре кубика сахара.

– Вы можете подробнее рассказать об этих причинах?

Элли сделала глоток и тут же получила кофеиновый шок. Все ее синапсы мгновенно проснулись.

– Она не говорила об этом ни слова. Никто не осмелился бы спрашивать. Возможно, это стоило сделать. Просто спросить. – Он поставил звякнувшую чашку в мойку. – Я принесу вам внешний жесткий диск с документами.

Элли ощутила запах сигаретного дыма и кожи, когда Алекс протискивался мимо нее. Удивилась ли она? Он был немного моложе Беннингхофф, вокруг его глаз прорезались первые мимические морщинки. Из них вышла бы совершенно невероятная пара: сдержанный адвокат и фрик. Был ли он влюблен в Розу? Возможно, Алекс вообще не существовал в ее бежевом мире. Мог ли Алекс с тревогой наблюдать за тем, как она связалась с этим Лореном Баптистом?

Алекс вернулся с прибором, похожим на тостер.

– Вот жесткий диск, на котором архивировались в электронном виде все дела госпожи Беннингхофф. Контора работает с электронными документами, это значит, что все сканируется. – Он замялся. – Это устройство с моей фирмы. Смогу ли я получить его обратно, когда вы с этим закончите?

– С вашей фирмы?

– Я и есть фирма. – Алекс широко улыбнулся. – Я знаю, это похоже на мафию. Свожу концы с концами.

– Я обязательно верну. – Элли коснулась его руки и почувствовала, что пальцы у него ледяные. – И тут все документы госпожи Беннингхофф?

Он лишь на долю секунды отвел взгляд в сторону. Но полицейский глаз Элли это подметил.

– Да, все без исключения документы за последние три года. Дольше мы не храним архивные данные.

– Спасибо за кофе.

Она отставила чашку и уже развернулась, чтобы уйти, но Алекс встал в проеме кухоньки, преградив ей путь, и не двигался с места.

– Вы хотели еще что-то сказать?

На лице системного администратора промелькнула нерешительная улыбка, словно Алекс вспомнил какую-то шутку, которую знал только он сам.

– Нет, ничего, – покачал головой Алекс. Он отступил в сторону и протянул ей костлявую руку. – До свидания. И помните обо мне. То есть о моем жестком диске.

– Договорились.

За Элли дверь конторы закрылась на замок. Она там провела, вероятно, около двадцати минут, но ей показалось, что это было путешествие на другую планету, путешествие, из которого она мгновенно вернулась обратно. Жесткий диск с документами оттягивал руку. Долгие часы работы. Следующее задание Элли – выяснить, что на нем есть, но прежде всего – чего на нем нет.

Вехтер молчал всю дорогу. Ханнес оставил его в покое, что-то печатал в телефоне, пытался провести виртуальные шарики через лабиринт. Он знал, что Вехтер думает о том же, что и он. Если они в первые два дня не находили основные нити расследования, шансы раскрыть дело снижались почти до нуля.

У них уже шел день четвертый.

Шарики упали в шредер. Ханнес выругался сквозь зубы и начал проходить уровень сначала. Он не знал, как долго они ехали по заснеженному ландшафту, лишенному зданий.

– Мы на месте, – сообщил Вехтер.

На холме возвышался большой комплекс строений, обнесенный кирпичным забором. Они были in the middle of nowhere[17]. Отсюда не сбежишь. А если кто-нибудь и захочет, то его, скорее всего, пристрелит какой-нибудь рьяный лесник земли Берхтесгаден еще до того, как у него закончатся кока-кола и чипсы. Полицейские проехали по подъездной дороге вверх, потом – через массивные железные ворота, которые медленно закрылись позади их машины. Ханнес просто не мог не обернуться.

Нет, ему не придется здесь остаться навечно и выполнять домашние задания. К счастью, ворота для них вновь распахнутся, но вот для местных жителей они остаются запертыми.

Как должны себя чувствовать те, кто здесь обитает?

Ханнес представлял, что это такое. Он часто вспоминал о времени, проведенном в интернате, о четырех потерянных годах. Иногда он просыпался в три часа ночи в ужасе от этих воспоминаний. Но как здесь чувствовал себя Оливер Баптист?

«К совершенству – через требования к себе»: такой девиз значился на домашней интернет-страничке частной гимназии имени Гумбольдта. Для себя Ханнес его перевел следующим образом: «Сборный пункт для беспризорников из состоятельных семей, оказавшихся слишком тупыми для обычной гимназии».

Вехтер направил машину по хрустящей гравием дорожке, остановился под вывеской «Парковка для учителей».

– Ну-ка быстро в школу, – произнес он. – Ты прилежно выполнил все домашние задания?

– Ха-ха.

Мороз приветствовал Ханнеса, как заклятый враг. Он втянул в себя зимний воздух, кристально чистый и сухой. Вехтер уже рылся в карманах в поисках зажигалки, здесь для него было слишком много кислорода.

– Только пока мы внутри машины, – произнес он, окутав себя облаком сигаретного дыма.

Ханнес осматривал дом: знакомое окружение напоминало ему о здании интерната, построенном в стиле классицизма.

В коридорах висел типичный школьный запах: булочки с колбасой, страх и потные ноги. Две девчонки, хихикая, пробежали мимо них. При виде двух мужчин они склонились друг к другу.

– Олли, – услышал Ханнес, проходя мимо.

Конечно, местные газеты читали и здесь. Оливер Баптист, должно быть, стал главной темой разговоров в этих коридорах.

Дверь в кабинет директора была открыта. Навстречу им вышла женщина и протянула руку:

– Добрый день, моя фамилия Ландес. Я директор школы.

Ханнес иначе представлял себе директора элитного интерната: серые мелированные волосы, нитка жемчуга, разглаженный ботоксом лоб и свинцовая улыбка. Конечно, не такой молодой и, конечно, не в джинсах. Только по рукопожатию Марии Ландес можно было определить, что она умеет быть жесткой, если того требует ее работа.