Читать книгу "Вишни для Марии - Татьяна Тронина"

Наверное, дело в другом. Просто Мария (ха-ха, просто Мария!) сумела подобрать ключ к его душе, затронула те самые струны в душе Федора, которые оставались до сих пор нетронутыми. Словно она одна, эта девушка, живущая по соседству, знала ответы на все те вопросы, которые мучили мужчину…

Так придет она сегодня или нет?

Наконец, в половине девятого, Мария появилась. В длинном сарафане, пестром, расцветкой напоминающем осеннюю листву, с распущенными волосами. Тоненькая и очень гибкая. Когда она только входила в ворота, Федор наконец понял, кого она ему напоминает – девушек с картин прерафаэлитов.

Отрешенная, спокойная, таинственная красота… Почему другие люди не оборачиваются на Марию, не смотрят ей вслед удивленно?

Не сразу Федор заметил, что рядом с Марией важно выступает мужчина – невысокий, пузатенький, с какими-то маслеными, яркими, очень оживленными глазками.

Ах, ну да, она же сама вчера призналась, что у нее есть любовник.

В существование этого человека Федор до последнего момента не верил. То есть не верил в то, что у Марии может быть здесь с кем-то серьезный роман. Скорее, рассказывая о том, что у нее есть любовник (словечко-то какое еще употребила!), она, как и всякая женщина, пыталась добавить себе значимости в глазах Федора.

Но получается, что ничего не сочинила. Мужчина в ее жизни существовал, и вполне реальный.

Вот он, стоит перед Федором.

– Добрый вечер, – неискренним, каким-то другим голосом произнесла Мария, глядя Федору куда-то в район солнечного сплетения. – Это Костя. Костя, это Федор, мой сосед.

– Вы на «ты», ну и мы давайте тоже, по-простому! – солнечно улыбнулся любовник Марии и пожал Федору руку. Ладонь у Кости была очень горячей и влажной. И тоже словно маслянистой.

– Так ты ученый, оказывается… И в Америку собираешься? Ну и правильно, что у нас еще делать… Я вот, получается, фермер, пытаюсь целую отрасль поднять, возродить… Прославить отечественные сыры! Так столько препон приходится преодолевать… – сразу же принялся болтать гость.

Он был из породы болтунов, хахаль Марии. Говорил и говорил… Вывалил на Федора все – и технологию того, как делают сыр, и про молодые и старые сыры рассказал, про закваску, и об особенностях налогообложения в России и во всем мире (провел сравнительный анализ), и о проблемах грузоперевозок поведал, и о тонкостях торговли упомянул.

Мария слушала своего Костю молча и внимательно.

Федор то на нее смотрел, то на Костю этого. Иногда о чем-то спрашивал коротко, отпускал какие-то односложные замечания. Костя же разливался буквально соловьем. И постепенно пузырьки в крови Федора стали успокаиваться, исчезать куда-то. Стало легче дышать, сердце билось уже спокойно.

Это чужая женщина, она живет своей, чужой жизнью, и Федору нет до нее никакого дела. С чего он взял, что она необыкновенная и особенная и что она способна поделиться с ним какими-то особенными откровениями?

И почему Мария показалась ему экзотической, не от мира сего, красавицей? Наваждение, не иначе. Вполне заурядная внешность, вон, на нее никто и не смотрит.

Подошла «герцогиня» в бархатном платье, Федор вспомнил ее фамилию – Рожкина. Со стаканчиком вина в руке и, судя по всему, уже немножко навеселе.

– Господа, а помните, как мы все читали в школе эту пьесу… О вишневом саде. И вот, ирония судьбы – мы опять в центре классической пьесы. Федор, вам не жалко продавать вишневый сад?

– Нет, – сухо произнес он.

– Как же так? – подошла дама-«одуванчик», Ласунская (и ее фамилию Федор вспомнил!). – Совсем-совсем не жаль? Ведь насколько я помню, это ваше родовое гнездо.

– И что, – пожал он плечами. – Я не сентиментален.

– Вечная борьба между красотой и прагматизмом, долгом и выгодой… – вздохнула Ласунская.

– А я считаю, красоту надо сохранить… – многозначительно заметил Устин.

– Я согласна, – поддержала Устина Рожкина и воинственно посмотрела на Ласунскую.

– И что вы, Устин, будете делать с этой красотой? – вдруг спросила Мария. – Наймете рабочих, которые станут следить за садом? За деревьями надо ухаживать…

– Ну да, найму рабочих, – с недоумением взглянув на нее, ответил Устин. – Это не так уж и дорого. Кое-где перекопать, пересадить, ветки лишние обрезать, что там еще надо сделать?

– А потом что? – не отступала Мария. – Что вы с урожаем вишни будете делать? На рынок повезете? Опять с кем-то договоритесь, с какой-нибудь артелью, которая эти нежные ягоды соберет, разложит в тару, перевезет, продаст или в переработку, на заморозку отправит, или в джем… Что со всеми этими тоннами ягод делать? А рабочим платить, а за перевозку, за тару, простите… Костик, это я у тебя научилась! – хихикнула она. – Налоги и бюрократия еще, справки всякие. Я понимаю, что считать чужие деньги нехорошо, но, Устин, вы понимаете, что вам придется вбухать в сад уйму средств, и, возможно, это предприятие не окупится даже…

– Мари, это даже как-то неловко обо всем этом говорить! – с робким недовольством пробормотал Костя.

– Нет, Маша права, все логично, – поправив очки на носу, одобрительно улыбнулась Ласунская. – Еще бы и про конкуренцию, вам, Устин, не забыть! Полно тех, кто тоже хочет свой урожай выгодно продать… Придется демпинговать, пожалуй.

«Демпинговать, да! Знакомая проблема…» – подумал Федор и улыбнулся.

– Господа, ну о чем вы! – ошалело сказал Устин. Какой урожай, какая артель, какая тара… Я не собираюсь торговать вишней. Да, готов ухаживать за садом, вкладывать в это деньги, надеюсь, не слишком большие, но продавать ягоды? Не-ет.

– А смысл? Смысл тогда держать этот огромный вишневый сад? – пожала плечами Мария.

– Красота же! – подняв пластиковый стаканчик с вином, важно заявила Рожкина.

– Для кого красота? – опять встрепенулась Ласунская. – Один хозяин ею будет любоваться? Приезжать на пару недель в конце весны, гулять по саду, смотреть, как летят по ветру лепестки от цветущих вишен, а потом что? У вас ведь, Устин, насколько я знаю, даже семьи нет, извините меня за простоту. Для кого тогда этот сад? Сюда же, в Дербенево, из Москвы не наездишься, полдня только на дорогу можно потратить…

– И я о чем, – меланхолично согласился Федор. – У меня работа в Москве… то есть была в Москве. И мне тянуть на себе этот вишневый сад, прекрасный и бесполезный… И да, мне жалко ягод, которые пропадают зря! Что мне с ними делать? Я не хочу превращаться в фермера… Мне себя жалко, я себя не собираюсь в жертву ради этого сада приносить.

– Красота – это то, что принадлежит всем. На что можно полюбоваться людям. Вы же не будете пускать в свой сад экскурсии, да, Устин? – опять напористо спросила Ласунская. – Тогда какие могут быть разговоры о красоте, господа? Вы ее все равно не видели и не увидите. Вот вам длиннющий забор высотой в два метра, на него и смотрите.