Читать книгу "Цыганская кровь - Лора Морган"

Она снова замолчала.

Когда наступившая тишина стала невыносимой, Девон после минутного раздумья заговорил. На этот раз словами Льюиса Кэрролла, процитировав строки из «В Зазеркалье»:

И Морж заводит разговор

О всяческих вещах.

Сначала о капусте речь,

Потом о королях,

Про рачий свист, про стертый блеск

И дырки в башмаках.

Тори прекрасно поняла, что он хотел этим сказать. Она уже достаточно хорошо изучила этого человека и была уверена в том, что он не успокоится, пока не раскроет причину их молчания и всей той бессмыслицы, которую они несли, чтобы его прервать.

— Пришло время выкладывать свои карты, — спокойно проговорил Девон. — Но что с тобой, цыганка?

7

Тори поставила стакан на камин и заговорила, хотя не была уверена, что сумеет подобрать нужные слова.

— После разрыва с Джорданом я дала себе слово, что никогда и никого не полюблю. Слишком высокую цену приходится платить за это. И когда все кончается тем, что два человека начинают морально уничтожать друг друга, это ужасно.

— Но так не должно быть, — решительно возразил Девон.

— Не должно? — Горькая усмешка искривила ее губы. Тори нервничала: длительный перелет и испытываемое ею внутреннее смятение выбили ее из колеи. — Возможно, ты и прав. Но риск слишком велик. Я же нуждаюсь в душевном спокойствии. Вопреки общему мнению, страдание не делает художника великим: несчастный художник не более удачлив в искусстве, чем любой другой человек в любом другом виде деятельности. А живопись — это моя жизнь. И я не могу от нее отказаться. Ты это понимаешь? Не могу!

Девон медленно кивнул головой.

— Я понимаю. Понимаю и то, что тебя глубоко оскорбили, что именно поэтому ты так недоверчива. — Его лицо было спокойно, ясные зеленые глаза смотрели прямо и открыто. — Но я не думаю, что мог бы причинить тебе зло. Я действительно считаю, что нужен тебе. Так же, как и ты мне. И я не могу отказаться от этого. Дай мне хотя бы один шанс, прошу тебя.

— Странно, мне казалось, что я только это и делала, — неуверенно протянула она.

— Ну и что же? — спросил он, ставя на камин свой стакан.

У Тори вдруг пересохло в горле, и она выпалила:

— Я не нахожу себе места, когда ты уходишь, и ненавижу себя за это. Неужели, черт побери, я снова влюбилась? А я не хочу, не хочу!

— Ш-ш-ш. — Девон притянул ее к себе за плечи, успокаивая, как маленькую. — Ты просто устала.

— Я устала быть одна, — резко сказала она, тоже обнимая его. — Я уже почти привыкла к одиночеству, но потом вдруг тебя занесло в мой дом, и теперь я больше этого не вынесу.

— Тори…

— Останься со мной, — еле слышно прошептала она.

Девон ответил не сразу. Слегка отодвинувшись от нее, он повернул к себе ее лицо и посмотрел в серые глаза, подернувшиеся фиолетовой дымкой.

— Если бы я только был уверен, что ты знаешь, что делаешь, — выдохнул он.

— Разве ты не понимаешь? — На ее губах появилась грустная усмешка. — В этом все и дело: я слишком хорошо знаю, что делаю.

Он посмотрел на нее долгим взглядом и горячо сказал:

— Поверь мне, я никогда не причиню тебе боли!

— Тогда не оставляй меня одну.

— О, Тори…

Как ни странно, именно его нерешительность подстегнула ее собственное решение, а его сдержанность разрушила ее собственную. Она хотела быть сейчас с ним — и это было единственное, что она знала наверняка. Конечно, она хотела, чтобы в ее душе и сердце остались все ночи с ним, но если вдруг в одно прекрасное или не очень прекрасное утро она обнаружит, что должна за это многим заплатить, — что ж, она заплатит, но это будет завтра. В своей судьбе, в своей любви она полагалась на Божью волю. Тори повернулась к нему лицом, приложилась губами к его груди, чувствуя, как бешено бьется его сердце.

— Прошу тебя, останься.

У Девона перехватило дыхание, он по-прежнему казался спокойным, но его зеленые глаза загорелись неистовым огнем. Не отрывая рук от ее лица, он медленно склонился к ней и нежно коснулся своими губами ее губ. Его дыхание смешалось с ее дыханием, и он прошептал:

— Я не могу без тебя… Боже, как ты мне нужна… Если ты только уверена в своих чувствах, Тори…

Руки Тори обвились вокруг его шеи, пальцы теребили золотую серьгу.

— Да, уверена, — шептала она, обнимая его и чувствуя, как земля уходит у нее из-под ног, а все вокруг начинает кружиться.

Его губы целовали ее настойчиво и властно, как будто беря от нее все, что она ему предлагала, а он не довольствовался этим и требовал большего. Это напоминало какую-то битву, словно они сражались не на жизнь, а на смерть. Это был взрыв желания такой силы, которую никто из них не мог себе представить.

Он поднял ее на руки и понес наверх, в спальню, а она, прильнув к нему и соединив пальцы своих рук в его волосах, испытывала ни с чем не сравнимое удовольствие от того, что он нес ее так бережно и ласково, как ребенка. Однако чувства, испытываемые ею, были далеко не так невинны.

Девон поднес ее к широкой кровати и, нежно поставив на пол, нагнулся, чтобы отвернуть одеяло и включить лампу на ночном столике. Золотистый свет мягко осветил их фигуры и расстеленную кровать.

Взяв лицо Тори в свои руки, Девон стал осыпать горячими поцелуями ее глаза, щеки, лоб. В нетерпении Тори стянула с его плеч пиджак, а когда он отшвырнул его на пол, принялась расстегивать пуговицы его рубашки. Вслед за пиджаком на пол полетел ее свитер — она так и не поняла, кто его снял — он или она. Наконец рубашка тоже упала, и Тори быстрым движением скинула с ног туфли. Одежда так и осталась лежать на полу, но они уже не обращали на это никакого внимания.

Девон медленно подталкивал Тори вперед, лаская рукой ее грудь и быстрыми поцелуями покрывая шею и пространство вдоль кружевного края бюстгальтера, устремляясь к ложбинке между грудей. Тори еле переводила дыхание, оно застревало в горле, ее пронизывала дрожь. Она почувствовала, как, скользнув по бедрам, упали ее джинсы, и, слегка приподняв, Девон укладывал ее на кровать. Не желая разъединиться с ним хоть на мгновение, Тори лишь усилием воли разжала руки, чтобы он мог лечь рядом, глядя в его полные страсти глаза. Он был само воплощение того языческого огня, который горел и в ее крови. В полутемной комнате свет лампы подчеркивал скульптурные формы его сильного тела. Он был так прекрасен, что она спрашивала себя, зачем надо было откладывать эту ночь.

С низким, глухим стоном Девон принял молчаливое приглашение раскрытых навстречу рук. Дрожащими руками он сбросил с нее трусики и бюстгальтер, вселяя огонь в ее пробудившуюся плоть, и горящими зелеными глазами окидывал всю ее своим ненасытным взором.