Читать книгу "Все дело в платье - Татьяна Веденская"

– Ольга Дмитриевна уже управляла аналогичными проектами. По большому счету, нам очень повезло, что она согласилась возглавить наше «Раздолье», – заявил Гончаров, и все без исключения мужчины закивали головами, как стадо пингвинов.

– Повезло, как же, – прошипела Юля Маше на ухо, закипая от ревности. – Принесло на нашу голову. А ты чего стоишь? Ты же вроде его невеста?

– Мы расстались, – пробормотала Маша, радуясь тому, что сейчас, посреди толпы и шума, Юля не сможет завалить ее вопросами.

– То-то я смотрю, ты позеленела, – кивнула Юля, испепеляя взглядом незнакомку, а та между делом принялась знакомиться с людьми. Маша никак не могла справиться с ощущением, что она каким-то неведомым образом, через шкаф, не иначе, попала в свою версию Нарнии или, скорее, внутрь сериала «Аббатство Даунтон». И именно сейчас в аббатство прибыла молодая Герцогиня, она стоит у входа в огромный особняк, прямая, словно проглотила черенок от швабры, и милостиво кивает выстроенной перед ней прислуге.

Семеныч, их прораб, церемонно представился – на правах старшего. Дворецкий. Батлер. Менеджеры сделали неуклюжие книксены. Рабочие просто стояли без движения на задних планах, дабы своей простотой не смутить молодую аристократку. Маша и не заметила, как Ольга Дмитриевна оказалась рядом с нею, Юлей и Робертом Левинским. Спасибо Роберту за его аристократичный вид, Герцогиня тут же распознала в нем своего.

– Вы, должно быть, тот архитектор, который все тут спроектировал. Я ознакомилась с генеральным планом, у меня есть ряд вопросов, – заявила Ольга Дмитриевна тоном, не допускающим и тени сомнений, что ее претензии будут удовлетворены, а вопросы отвечены. В этом она напомнила Маше самого Гончарова. Все сильные мира сего свято уверены в непоколебимости своих позиций.

– Я буду рад ответить вам на них, – промурлыкал Роберт, глядя на Ольгу Дмитриевну преданным взглядом и улыбаясь своей самой обворожительной улыбкой. Кажется, в этот момент он забыл о самом существовании Юли и, уж тем более, какой-то там Маши Кошкиной. Наивный! Неужели и во второй раз он решит перебежать дорогу Гончарову? Впрочем, Николай на Ольгу Дмитриевну и Роберта не смотрел, углубившись в разговор о каких-то тракторах. Повезло Роберту. Маша подумала, что, раз уж официальная часть представления закончена, то и ей не помешает по-тихому ретироваться. В конце концов, она-то не генеральный архитектор. Она – простой дизайнер, занимается визуализацией, красивые картинки в компьютере рисует. Зачем ей представляться…

– А вот это – Мария Андреевна Кошкина, – услышала она голос Гончарова, когда ей почти уже удалось скрыться в дверях. – Она пробила парк для нашего поселка.

– Да-да, конечно! – и Ольга Дмитриевна, вот проклятие, хищно улыбнулась и повернулась к Кошкиной. Маша, растерявшись, переводила взгляд с Николая на его новую пассию. Даже просто стоя рядом с нею, проигрывала. Нельзя показываться мужчине, которого ты любишь, рядом с женщинами, чьи глаза такого безобразного глубокого океанского синего оттенка. И госпожа Чезганова действительно загорелая. А какой маникюр, тонкие ободки белоснежного лака, пальцы длинные, теплые. Пожимает Машину ледяную руку. – Приятно познакомиться. Хотелось бы посмотреть на последние материалы по парку. Вы поразительно многого добились.

– Я… вовсе нет… – Маша всем телом чувствовала взгляд Гончарова. Как она могла уйти от него? Какой он красивый в простых темных джинсах и тонком свитере, рукава которого подняты чуть выше, к локтям. Темная полоска волос перерезается широким кожаным ремешком его часов – дорогих, швейцарских, с миллионом каких-то функций.

– Почему же нет? Отличное конкурентное преимущество для поселка, нужно обязательно использовать его в рекламе. – Герцогиня покачала головой и отвернулась, не дав Маше возможности объяснить, что и с парком Маша тоже их подвела и что с ним вовсе не так все просто. Что парка, возможно, вообще не будет. Но Ольга Дмитриевна уже отошла от Маши, оставляя только тонкий след изысканных духов, аромата которых Маша в жизни не нюхала. Красивая женщина, в красивом платье. Красивый изгиб шеи. Красивые жесты, умение себя держать. Конечно, между ними – между Машей и Гончаровым – не было и единого шанса стать настоящей парой. Они из разных миров. Он должен быть с такой, как эта Чезганова Ольга Дмитриевна.

Провались она пропадом, длинная Гусеница.

Маша выскользнула из холла, пробежала до двери в техническое помещение. Санузел располагался с другой стороны и, чтобы в него попасть, пришлось бы пройти мимо Гончарова, а на сегодня Маша уже достигла предела, который могла бы вынести ее душа. Ждать его все эти дни, глупо надеяться на призрачный шанс, на то, что они смогут объясниться, что, возможно, все еще не кончено. И все это в то самое время, как Гончаров кувыркался на курорте с Ольгой Дмитриевной? Да уж, время лечит, но Гончаров отлично знал, куда именно приложить пластырь.

Он забыл ее так легко! Да было ли что-то? Не померещилась ли Маше вся эта история с замужеством, с помолвкой?

Маша закрыла за собой дверь, осмотрелась, куда бы присесть, но садиться было некуда – она стояла посреди ведер, швабр, стопок салфеток и туалетной бумаги. Тогда Маша просто подошла к стене, прислонилась лбом к холодному кафелю. Она бы уехала домой прямо сейчас, не дожидаясь продолжения. Даже если бы это стоило ей работы. Она все равно не была уверена, что будет в состоянии выжить тут теперь, после всего, что произошло.

Но уехать домой было не на чем, ее водитель должен был приехать не раньше чем через два часа.

Именно поэтому вечером, когда Маша все-таки добралась до своей комнаты, она принялась перекапывать интернет на предмет того, что пообещала маме никогда не делать. Она решилась на то, чтобы записаться в автошколу.

– Ты с ума сошла? Меня в гроб решила вогнать? – кричала на нее Татьяна Ивановна, когда выяснила, куда это дочь ходит по вечерам.

– Все водят машины, мама! – возмущению Машиному не было предела.

– Все водят и все врезаются! – нападала мама. – Я запрещаю!

– Ты не можешь мне запретить, – мотала упрямой головой Маша.

– Я знала. Я чувствовала, что чем-то подобным все это и кончится. Сначала это «я хочу рисовать». Потом ты отказываешься от медицины и занимаешься невесть чем. А теперь что, будешь подвергать свою и чужие жизни ежедневному риску? Женщина не должна водить! – мама кричала, папа тихо отсиживался в уголке, открещиваясь от проблемы имитацией высокого давления. Ему и самому в свое время и под теми же самыми предлогами запретили водить. Похоронил мечту. Сашка сидел на полу в коридоре и мотал на ус. Он-то уж точно, как только дорастет до нужного возраста, сразу же получит права – и автомобильные, и мотоциклетные. Так что сейчас для него было что-то вроде тест-драйва. Что ждет его, когда придет время?!

– Что за шовинизм?

– Нет ничего плохого в шовинизме, когда речь идет о жизни моей дочери. И потом, у тебя же есть шофер – от этой твоей так называемой работы. Чем он плох?

– А что, если я завтра решу поменять мою так называемую работу? – кричала Маша. – А ты, мама, не смотрела статистику? Между прочим, женщины водят безопаснее, чем мужчины, реже рискуют и не лихачат. И это, между прочим, общеизвестный факт. Ты же любишь статистику.