Читать книгу "Челюсти пираньи - Владимир Гурвич"

— Если вы поставили эту штуки у себя дома, значит, вы уже вступили в схватку, и понятно, на чьей стороне.

— Да, это так, но я действовал под влиянием обстоятельств.

— И сейчас обстоятельства давят на вас. Так что колитесь! Ей-богу, мне надоело вас уговаривать. Все равно вы все сейчас расскажите, если хотите остаток ночи провести в мягкой постели, а не в морге.

Я снова приблизился к нему, угрожающе подняв пистолет на уровне его сердца. Но Орехов был уже так запуган, что это оказалось излишним.

— Я все скажу, — поспешно проговорил он. — Видите, ли я использовал деньги концерна для собственного бизнеса.

— Мне нужны подробности.

В ответ раздался громкий и протяжный вздох.

— У нас есть счета в иностранных банках в нескольких странах, так как концерн ведет обширную внешнеторговую деятельность. И по роду своей работы этими счетами распоряжаюсь я. У меня есть право подписи. Некоторые из этих счетов формлены на мое имя, хотя я понимаю, что это неправильно.

— Мягко говоря, — вставил я реплику в этот делающийся с каждой минутой все более интересный рассказ.

— И однажды у меня возникло желание воспользоваться этими деньгами для личного бизнеса. Подвернулась возможность осуществить несколько выгодных поставок в Россию, так как одна из фирм по причине банкротства отказалась от закупленного товара. Его владелец вынужден был продать этот товар гораздо дешевле, чем он реально стоил, ему срочно нужны были деньги, чтобы расплатиться с кредиторами. И тогда я решился.

— О какой сумме идет речь?

— О двух миллионах долларов.

Я присвистнул.

— Но я их потом вернул.

— И что дальше?

— Этот хитрец Барон все равно раскопал что я нецелевым образом расходовал средства И прищучил меня. Ну а дальше все понятно.

— Вы сами подслушивали разговор в кабинете Ланина?

— Иногда — это как часто. Говорите правду.

— Ну, почти каждый вечер.

— Понятно, — протянул я. — Что же нам дальше делать?

Орехов с надеждой посмотрел на меня.

— Может, есть возможность, чтобы все осталось между нами. Я готов нести расходы.

— Большие? — поинтересовался я.

— Десять тысяч долларов, — скорее не сказал, а выдохнул он слова.

— Я в такие ничтожные сделки не вступаю.

— Что же вы хотите?

— Все.

— Как все?!

— Не меньше. Дом со всем содержимом, все ваши счета в российских и иностранных банках. Что у вас есть еще?

— Больше ничего.

— Не думаю. Что-то у вас припрятано на черный день. Ну, бог с вами, пусть это останется у вас. Так как, согласны на сделку?

— Я должен подумать, но это не честно, — плаксиво проговорил Орехов.

— А то, что вы делили, честно?

Орехов бросил на меня далеко не дружественный взгляд, но промолчал.

— Вот что, Илья Борисович, — решительно произнес я, — хочу чтобы вы знали впредь, я в такие игры не играю. Я всегда работаю только на того клиента, который меня нанял. Вы бы наняли — на вас работал. Но это не значит, что я не хочу вам помочь, вы мне даже симпатичны. — Я сделал многозначительную паузу, как советовал когда-то Станиславский, и взглянул на Орехова, который, услышав мои слова, с надеждой посмотрел на меня. — Я попробую вам помочь и попрошу Ланину оставить вас на прежнем месте. Но за услугу. Вы будете информировать меня обо всем, что узнаете о планах наших противников.

Несколько секунд Орехов молчал.

— Получается, вы меня вербуете?

— А что тут такого, — притворно пренебрежительно произнес я. — Кто только не ходил в шпионах, какие великие люди, какие таланты! Хотите назову только некоторые имена?

— Не надо, я их знаю не хуже вас. Я должен подумать.

— И долго?

— Ну, хотя бы неделю, — неуверенно проговорил Орехов.

Я громко рассмеялся.

— Могу из уважения к вам дать три минуты. После этого я ухожу. Ну а завтра, вернее сегодня утром… Сами понимаете, в вашей судьбе наступят большие перемены. Прощай бесконечные поездки за границу, прощай рестораны, тамошние женщины. Держу пари, где-нибудь в Париже или в Риме вас ждет какая-нибудь прелестная абаригеночка. Честное слово, я даже вам завидую.

По брошенному на меня взгляду я понял, что мои предположения недалеки от истины. Значит, где-то там у него действительно есть что-то такое, чего он очень не хочет потерять.

— Я думаю, что можно организовать проверку вашей деятельности через Интерпол, а эти ребята непременно отыщут все ваши потайные счета и наложат на них арест. Деньги-то вывезены незаконно.

По тому, как изменялось лицо этого господина, я видел, что мои обвинения весьма близки к истине, чуть ли не каждое мое слово заставляло его вздрагивать.

— А что будет, если я соглашусь с вашим предложением? — спросил Орехов.

— Полагаю, что вам все же придется отказаться от многого из того, к чему вы привыкли. Но во-первых, это случится не сразу и у вас будет возможность еще понаслаждаться вашим любимым образом жизни, а во-вторых, последствия для вас окажутся не такими катастрофическими. Чем лучше вы будете себя вести, чем больше поможете нам, тем больше вам удастся сохранить из своего нынешнего состояния.

— Хорошо, пусть будет так, вы вынудили меня согласиться, — заупокойным голосом проговорил Орехов.

Этот человек привык свою вину перекладывать на чужие головы, подумал я.

— В вашей ситуации вы поступили мудро. — Я решил, что для начала его деятельности на новом поприще ему необходима похвала.

Орехов ничего не ответил, впрочем, ответа я и не ждал.

— Я ухожу, — сказал я.

— А что делать с этим? — кивнул он на прослушивающую аппаратуру.

— Пусть пока все останется так как есть. Я должен подумать, как с поступить с этим имуществом.

Мы вышли из душного помещения. Внезапно ко мне пришла одна мысль.

— Илья Борисович, раз уж я попал к вам в дом, мне бы хотелось полюбоваться на вашу коллекцию картин.

Я увидел, как мгновенно изменилось лицо Орехова, выражение вселенской скорби в миг слетело с него, и оно расцвело как цветок под лучами летнего солнца. Судя по всему, собирание картин было его подлинной страстью.

Наша экскурсия длилась почти час, Орехов оказался отличным гидом — знающим и красноречивым. За этот небольшой отрезок времени я узнал немало нового из истории мировой живописи. При этом мысленно я прикидывал стоимость развешенных в доме полотен; сумма выходила более чем приличная. И все же больше всего меня интересовала одна картина, но ее я здесь не обнаружил.