Читать книгу "Кельты. Воины и маги - Теренс Пауэлл"

Обнаженные гезаты. Чрезвычайно интересен рассказ Полибия о воинах, составлявших часть галльского войска в битве при Теламоне. Он называет их гезатами и считает, что слово означает «наемники», но на самом деле gaesatae – это латинский вариант кельтского термина «копьеносцы»[4]. Гезаты пришли из североальпийских районов на помощь племенам, поселившимся в Северной Италии. Любопытно, что в те времена могли существовать крупные содружества мужчин, лишенных обязательств перед собственными общинами; по своей сути гезаты напоминают появившиеся позднее в Ирландии отряды воинов, известные под названием «фиана» (fiana), которые странствовали по земле и жили в отрыве от общества. Второй занятной особенностью гезатов был обычай бросаться в битву обнаженными, только с оружием в руках. Эта древняя кельтская традиция канула в небытие с приходом новых поколений, подверженных влиянию более развитых культур, но свидетельства о ней сохранились – в пергамской скульптуре, на римских и кельтских монетах, в древнеирландских текстах. Этот обычай, вопреки мнению римлян, не был пустой бравадой – таким образом гезаты призывали на помощь высшие силы, доверяясь магической защите. В более ранние времена подобная практика была широко распространена в Греции и Италии.

Обезглавливание. Ужасающий обычай кельтов отрезать врагам головы и привязывать их к конским поводьям, чтобы после возвращения с поля битвы выставить в домах или святилищах, таких, как в Рокепертюзе, ошибочно связывают с желанием собрать коллекцию трофеев и тем самым повысить престиж, подчеркнув воинскую доблесть. Скорее всего, он имеет отношение к культовым практикам, имевшим своей целью принести в дом богатство и изобилие, а также залучить духов на службу хозяину.

Всадники. Вопрос существования у кельтов кавалерии в том виде, в котором она присутствовала в войсках ассирийцев и римлян, уже обсуждался выше. Со временем в битвах с римлянами стало участвовать все большее число кельтских конных воинов. В Галлии equites[5], упомянутые Цезарем, пришли на смену бойцам, сражавшимся на колесницах, но все они принадлежали к высокому социальному рангу, пользовались независимостью и собирались вместе лишь для немедленных действий перед лицом врага. Любопытный термин, заимствованный у более древних греческих авторов и восходящий ко временам поражения кельтов в Греции в III веке до н. э., употребляет в своей работе Павсаний. Он рассказывает о trimarcisia – трех всадниках, в числе которых был один вельможа и двое спутников, готовых прийти ему на выручку в бою или уступить свежую лошадь. Нет никаких указаний на то, что эти троицы составляли особые воинские расчеты для атаки на врага. По-видимому, trimarcisia – продукт распространенной у кельтов социальной зависимости, но кем были спутники знатного воина – членами рода, вассалами или слугами, – сказать сложно, а о том, что общего имеют trimarcisia с «тремя всадниками», появляющимися в некоторых древнеирландских легендах, можно лишь гадать.

Островное воинское искусство. В истории войн островных кельтов есть два занятных момента. Во-первых, археология развитой культуры британского железного века Б свидетельствует, сколь велико было во II и I столетиях до н. э. мастерство кельтских ремесленников, изготавливавших воинское снаряжение, конскую сбрую и боевые колесницы (фото 37–41). Примечательны гравированные ножны для мечей, щиты из бронзы, предметы сбруи, украшенные эмалью, бронзовые детали колесниц. Большая часть археологического материала представляет собой случайные находки, сохранившиеся гораздо хуже, чем погребальный инвентарь, и, тем не менее, даже немногие уцелевшие фрагменты колесниц говорят о высоком уровне развития кузнечного и колесного дела на островах.

До сих пор нет никаких археологических доказательств того, что кельтские воины прикрепляли к осям колесниц или к хомутам косы, не упоминают об этом даже самые авторитетные античные авторы. Есть, правда, намеки в древнеирландской литературе, и можно сделать вывод, что кельты возили косы с собой в колесницах до тех пор, пока не возникала необходимость их закрепить. Использование кос предполагает, что воин на колеснице врезается в самую гущу вражеского войска, у кельтов же такого обычая не было. Цезарь, описывая воинов Британии, говорит, что они умели бегать по дышлу взад и вперед, впрочем, возможно, это было не более чем демонстрацией ловкости.

Второй любопытной особенностью истории кельтских островных войн является тесная связь между археологическим материалом и древнеирландской литературной традицией, а также очевидные параллели, прослеживающиеся в древнеирландских текстах и трудах античных авторов. Например, в циклах сказаний, посвященных Кухулину и противостоянию Ульстера и Коннахта, фигурируют описания выездов на колесницах, поединков избранных могучих воинов, пеших боев на мечах, длинных, богато украшенных щитов, ритуала обезглавливания поверженных врагов и страшного шума, который обычно производило кельтское воинство. Все это – составляющие самой зрелищной и аристократической воинской традиции в Ирландии, но существовали и другие сообщества кельтов, чьи войны тоже отмечены в сказаниях. У них на вооружении были пращи и колющие копья, а сами воины переселились на острова, по всей вероятности, из Западной Галлии.

Использование пращи впервые отмечено археологами в Бретани и Юго-Западной Англии и датировано I веком до н. э. Это оружие нехарактерно для кельтов центральных территорий и попало в Бретань, вероятно, из Западного Средиземноморья тем же торговым путем, которым переправлялось олово. Копье, о котором идет речь (laigen), по всей видимости, отличалось от обычного колющего оружия – тяжелого gae или легкого sleg. Известно, что у него было широкое лезвие и что его принесли с собой некие новые переселенцы. Исключительное мастерство воинов, вооруженных такими копьями, и тот факт, что об этом сочли необходимым упомянуть некоторые античные авторы, свидетельствуют, что копья были легкими и использовались в ближнем бою, возможно, по аналогии с lanciae, упомянутыми, но не вполне ясно описанными Диодором.

Кельтский пир. Возвращение воинов с поля брани в любом героическом обществе было торжественным событием – король щедро одаривал победителей, в их честь устраивали пиры. И кельтов этот обычай не обошел стороной. Здесь ирландские и античные источники снова вторят друг другу. Полибий отмечает беспримерное пристрастие кельтских воинов к возлияниям и обжорству. Подтверждение тому – бурное развитие виноторговли, начавшееся в VI веке до н. э., а в последний период кельтской независимости белгские «князья» Британии обычно отправлялись в Иной мир, прихватив с собой несколько римских амфор с этим напитком. В кельтских домах варили пиво, излюбленным кушаньем была свинина – жареная или варенная в огромных котлах. В Ирландии порцией, достойной победителя, считалась зажаренная целиком свинья; в Шампани, в захоронении, содержащем погребальную повозку, найден скелет кабана. Среди воинов часто разгорались драки – каждый оспаривал право другого на порцию победителя. Об этом сообщают Диодор и Атеней, прекрасной иллюстрацией служат ирландские сказания «Пир Брикриу» (Fled Bricrend) и «Похищение свиньи Мак Дато» (Scela Mucce Meic Datho). Повсеместно соблюдались иерархия и кодекс поведения по отношению к гостям: за пиршественным столом приглашенные рассаживались в соответствии с социальным рангом, чужестранных купцов и послов угощали прежде, чем перейти к делам, и каждый получал приличествующий ему ломоть мяса. Так, в Ирландии королю полагалась свиная нога, королеве – бедрышко, а кабанья голова – вознице. Кости животных, найденные среди погребального инвентаря в могилах континентальных кельтов, свидетельствуют о схожей организации пиров, а Атеней, цитирующий Посидония, говорит о том, что свиной окорок на торжествах получал самый достойный из присутствовавших.