Читать книгу "Опасные иллюзии - Марина Эльденберт"

Уварова прикасалась к нему так, будто под одеждой скрывался аллигатор: стоит расслабиться, он набросится и сожрет с потрохами. А Ригану хотелось перехватить ее запястья и целовать, чтобы и думать забыла обо всем. Она с самого начала нешуточно его заводила, но по какой-то непонятной причине играла в старшеклассницу пуританского воспитания. Поначалу это забавляло, но в том отделе ему было совсем не смешно.

— Я думала, ты не хочешь меня видеть после примерочной.

— Моя мужская гордость до сих пор просит пощады, но я не настолько мелочен. — Риган почесал щеку.

После истории в магазине он решил оставить ее в покое. Женщины, для которых примириться со знаками внимания мужчины и довериться ему — все равно что запустить ядовитую змею в трусы, не для него, но в случае с Агнессой было что-то другое. И пока он не понял, что именно, бороться дальше бессмысленно.

— Я не хотела, чтобы все произошло… так.

— Так — это как?

— Когда тебе все равно с кем.

Риган прищурился.

Какой-то осел — предположительно из тех, что предпочитает «не платить за секс», использовал девчонку и вышвырнул за ненадобностью. И даже плюшевого медведя не подарил напоследок.

— Было похоже, что мне все равно?

Агнесса слегка покраснела, а Риган вспомнил, как на ней сидит то платье, и разом сменил тему.

— Ты обещала океан.

Остаток пути они проделали в молчании. Риган старался не думать о влечении к ней, а о чем думала она, для него было загадкой.

— Тут красиво, — призналась Агнесса, когда они оказались на пляже. — Но я скучаю по дому. А ты?

Риган задумчиво поддел ногой песок, взметнув ввысь серый фонтанчик. Здесь почти все пляжи такие — спасибо близости вулкана, на некоторых песок совсем черный. Смотрится не так красиво, как на Мальдивах, в Варадеро или Ла-Романе, но есть люди, которые влюбляются в Тенерифе с первого взгляда.

— Нет.

Они шли у самой кромки воды, и, как ни странно, Агнесса не выпустила его руки.

— Чем занимаешься?

Непростой вопрос. По правде говоря, Риган работал на Дариана. Сколько тысячелетий назад это существо пришло в мир, кто и что оно такое, оставалось тайной. В теневом мире считалось, что именно он создал измененных. Некоторые полагали, что Дарианом прикрываются старшие, желающие держать молодняк на коротком поводке, тем не менее одно только его имя наводило суеверный страх. Никто, кроме его подчиненных, не знал, как он выглядит, поэтому подобраться к нему было невозможно.

Сам Риган точно мог сказать только одно: он существует. Ему доводилось встречаться с измененными, которым перевалило и за пятьсот, и за тысячу лет. Сородичи в возрасте отличались раздутым самомнением и подавляющей энергетикой — находиться с ними в одной комнате было тяжело, а временами и невыносимо. Большинство умели закрываться, прятать свою силу, а соответственно и возраст — тогда становилось полегче, но пользовались этим талантом далеко не все. Дариан был не похож ни на одного из них.

Высокий, темноволосый, с пронзительным взглядом ярко-синих глаз, он напоминал самого обычного человека. До того самого момента, как решался раскрыть свою бездну и показать всю ее глубину. Это случилось, когда они только познакомились: Дариан лично беседовал со всеми, кому предстояло на него работать. Риган как сейчас помнил россыпи звезд на темном небе, запах моря и пристальный, изучающий взгляд. А потом тот протянул ему руку, и прикосновение пронзило ладонь болью и холодом, словно в нее разом вонзились сотни ледяных игл. Внутренний зверь — измененный — вскинулся было, но тщетно. Он бился, запертый в клетке хрупкого и бесполезного тела, скулил, предчувствуя скорую гибель.

Риган почувствовал, что не может пошевелиться, мороз расползался по коже, а пристальный взгляд Дариана больше не казался человеческим: глазами стоявшего перед ним существа смотрела сама пустота, в которой ворочалась неизведанная и непостижимая мощь. По телу шли судороги, боль терзала и сводила с ума, но Риган держался неестественно прямо. Казалось, что стоит Дариану сжать руку немного сильнее — и он разлетится ледяным пеплом, который мгновенно растает в летней ночи. А потом все прекратилось. Никогда в жизни Риган больше не видел его таким, но та демонстрация силы отпечаталась в памяти навечно. Еще долго в его присутствии по коже растекался холод воспоминания, смотреть Дариану в глаза было невыносимо, а видеть улыбку на слишком человеческом лице — странно.

Зверь почуял силу вожака, признал старшинство. Зверь, но не человек. В ту ночь Риган понял, что ни отказаться, ни уйти с этой работы он не сможет. Подсознательный страх перед Древним сменялся яростью, ярость — ненавистью, ненависть — смирением, и так по кругу и до бесконечности, но чем сильнее было чувство, тем отчетливее он ощущал незримую цепь, удерживающую его рядом с могуществом Дариана. С миром, пропуск в который получали единицы.

Риган не стал рассказывать о нем Уваровой — это не то, что ему хотелось обсуждать.

— Трачу заработанные дедом и прадедом миллиарды, финансирую несколько успешных компаний, пью и прожигаю жизнь по полной, — беззаботно отозвался он.

— Откровенно, — улыбнулась Агнесса. — Мы здесь надолго?

— Я пытаюсь разузнать побольше о тех, кто жаждет заполучить подвеску, но они шифруются на удивление грамотно. Так что ничего точно сказать не могу.

Воодушевление в ее глазах тут же сменилось тоской. Уварова глубоко вздохнула и обхватила себя руками. Не нужно никаких сверхъестественных способностей, чтобы прочесть ее мысли: она отчаянно надеется поскорее вернуться домой. Риган и сам был не против поставить в этом деле точку, но либо Ромашову скормили имя-обманку, либо Мила брала уроки пряток у Дариана. Навскидку можно предположить, что она была как-то связана с Орденом — иначе откуда у нее взялся дневник Дюпона? Увы, все это только на уровне теорий. Если бы он не видел, на что способен чудо-фокусник Александр, то попытался бы встретиться с ней лицом к лицу, но в свете последних событий Риган предполагал, что эту встречу просто не переживет. Противопоставить ей нечего, поэтому придется отсиживаться на Тенерифе и надеяться на информаторов. Должна же она будет рано или поздно засветиться. Чтобы идти с рогаткой на носорога, по крайней мере нужно знать, где у него слабое место и что он задумал.

— Как думаешь, я когда-нибудь еще увижу родных?.. — ее голос дрогнул.

— Родственники — как китайские праздники. Хороши, когда на них любуешься недолго. А когда видишь слишком часто — шумно, громко и слишком волнительно, — Риган улыбнулся и добавил уже серьезно: — Увидишь обязательно.

Необычная из них вышла пара. Хмурая серьезная дамочка и пофигистичный раздолбай. Растрепанные и перепачканные, они шли по побережью одного из самых дорогих курортов. Временами Риган ловил адресованные им странные взгляды, и его это забавляло. Люди обожают строить домыслы и вешать ярлыки, можно только гадать, что им приходило в голову. Впрочем, думать об этом сейчас не хотелось. Ему было на удивление хорошо.