Читать книгу "Добро пожаловать в Некрополь - Сергей Бортников"

Надо бы проведать старшего, любимого внука.

Это — раз.

Побывать на Шацких озёрах, где, как он узнал из прессы, государство решило возвести туристическую базу; выпить по сто грамм с друзьями боевой юности, искупаться в холодной, бодрящей и встряхивающей Свитязьской водице — два.

Ну и третье, самое главное, — посетить родную деревню, где его помнят не как советского разведчика, а как предателя, полицая. «Надо открыть людям глаза, пока живой!»

Ковальчук приехал в Ковель поездом, до Голоб добирался уже рейсовым автобусом. Ну а дальше — пешком. Сначала Мельница, где в войну было расстреляно всё еврейское население, потом Сельцо, где ему пришлось нести «нелёгкую полицейскую службу», и только тогда — Пидрижжя, состоящее в одном сельсовете с раскинувшейся на противоположном берегу Стохода Кашовкой.

У развилки дорог, там, где Иван собирался повернуть налево, чтобы сократить расстояние, он ненадолго остановился и огляделся по сторонам.

Позади его двигалась телега, гружённая какими-то лохмотьями.

— Тпру! — скомандовал извозчик — давно небритый старик лет семидесяти-семидесяти пяти. — Вам куды, панэ?

— Я не пан, я товарищ.

— Понятно. И куда путь держим, пан-товарищ?

— В Кашовку.

— Давай со мной — до Велицка, всё равно быстрее будет.

— А… Давай… Хоть почешем языками, — с радостью согласился Ковальчук, забираясь на воз. — Тебя как звать?

— Макарович.

— Ясно. Тогда я Иванович.

— Тоже неплохо… К нам откуда?

— Из Киева.

— Чем занимашься?

— На пенсии. А ты?

— Я? Я уже десять лет тоже на гособеспечении. И всё равно работаю. Тряпки по сёлам собираю, макулатуру… Расплачиваюсь глиняными свистульками, прочими забавами. Внуков имеешь?

— Трое. Скоро правнуки пойдут.

— На вот возьми, — Макарович набрал целую жменю надувных шаров, которые он, как и многие другие местные крестьяне, называл балонами, и протянул их своему «пассажиру». — Денег не надо.

— Нет… Так не пойдёт, — рассмеялся Ковальчук, доставая из кошелька потрёпанный рублик. — Держи… Пригодится!

— Спасибо.

— Не за что. Мои — давно взрослые, но за презент — дякую[53], раздам соседским деткам.

— Ты местный или приезжий?

— Местный. Из Кашовки. Но не был дома чуть ли не четверть века…

— Чего так?

— Служба.

— Ясно… В войну на чьей стороне был?

— На нашей.

— Наша — понятие относительное… Я вот, например, партизанил.

— Партизаны в наших лесах тоже разные водились.

— Точно. А ты — счастливчик… Видишь фуру возле сельсовета?

— Ну?

— Это Прокоп. Он в Сельцо едет. За молоком.

— Спасибо, Макарович!

— Прощевай!

2

Несмотря на гнетущую тридцатиградусную жару, Прокоп — ещё не старый, но основательно потрёпанный сорокалетний мужик — как и большинство его сверстников, щеголял по деревне в сапогах и засаленной фуфайке.

— Тпру, пошла! — скомандовал он и повернулся к случайному попутчику, которого секундой ранее пристроил на краю воза. — Папироской угостите?

— Не курю.

— Жаль…

— А ты остановись возле сельпо.

— Зачем?

— Побалую тебя табачком.

— Серьёзно?

— Да. Ведь должен я как-то выразить свою благодарность.

— За что?

— Кобылу мучаешь, везешь лишних пять пудов.

— Всё равно по дороге… Вывеску видите?

— Ага.

— Скажете Люське, что Прокоп «мяса» просит. Она знает. А то от «Беломора» я что-то кашлять начал.

— Есть!

…Аппетитная пышка лет тридцати пяти в испачканном мукой белом халате как раз возвращалась из подсобки.

— Здравствуйте, Люся.

— Добрый день.

— Молочник Прокоп «мяса» хочет.

— Так он называет сигареты «Лань»… Двадцать копеек пачка.

— Дайте на рубль.

— А дым из задницы не пойдёт? Лучше б детям в школу что-то купил — первое сентября на носу!

— Так вы его супруга? — догадался Ковальчук.

— А он вам разве ничего не сказал?

— Нет.

— Мы в сорок девятом поженились, когда Прокоп с войны вернулся. Был мужик, как мужик… А потом заелся с одним из бандеровцев — и всё. Пять лет по лесам прятался, один вёл свою войну… Пока не поймал гада и не вздёрнул на ветке.

— Слишком много информации. Повторите сначала и без спешки…

— Да кто вы такой, чтобы я вам душу изливала? У него обо всём и разузнаете.

— Ладно… Давайте ещё бутылку водки, самую дорогую, за три ноль семь — и всё.

— Только Прокопу не наливайте. У него и так мозги набекрень.

3

— Поедем через лес — быстрей будет, — затянувшись любимым «мясом», сообщил Прокоп.

— Мне всё равно.

— Теперь можно… А ещё лет десять назад тут такое творилось…

— Знаю. Служил… В Сельце…

— А я думаю, откуда мне твоя рожа знакома? А ну слазь… И сигареты свои забери! — Прокоп бросил под ноги попутчику четыре полные пачки любимой «Лани», потом, не без сожаления, добавил к ним распечатанную пятую.

— Да погоди ты, герой… Вот, смотри! — Иван Иванович раскрыл недавно полученную вишнёвую ветеранскую книжицу и ткнул её под нос молочнику.

— Пол-ков-ник Ко-валь-чук! — по слогам прочитал тот. — Простите…

— Выходит, это ты вздёрнул Лося? (О происшествии, случившемся в здешних лесах в середине пятидесятых, отставной чекист знал из оперативных сводок.)

— Я…

— Поболтаем?

— Давай…

Иван взял бутылку водки и, пока Прокоп собирал сигареты, освободил от желудей роскошную поляну под столетним дубом.

— Стакан у тебя есть?

— Найдётся.

— Ну давай… Сначала ты, затем я!

— Хорошо… Самый короткий украинский тост знаете?

— Какой?

— Будьмо!

— Теперь моя очередь… За тебя, Прокоп, за нашу Родину, за друзей, которые лежат в многострадальной украинской земле…

— Пей, не мямли… Можно на «ты»?