Читать книгу "28 панфиловцев. "Велика Россия, а отступать некуда - позади Москва!" - Владимир Першанин"

– Испортили добро, гады. Так и убить могли.

Кто-то из артиллеристов принес другую каску.

– Наденьте, товарищ капитан.

Подошел ротный Гундилович:

– Ты башку лишний раз не высовывай, она нам еще пригодится.

– Постараюсь, – пошатываясь, зашагал к «трехдюймовке» старый артиллерист. Ударило его крепко, но оставлять орудие он не собирался.

«Т 3» усилил стрельбу, посылая снаряд за снарядом. Орудие с холма, не надеясь на поврежденный прицел, послало три фугасных снаряда подряд. Взрыв порвал гусеницу «Т 3», смял, издырявил крыло.

– Бей, товрищ капитан! – кричал, зажимая пробитую руку, заряжающий.

На этот раз Сташков угодил бронебойным снарядом в основание башни и перекосил ее, сорвав с погона.

– Что, получил, гад! – торжествующе махал кулаком заряжающий. – Теперь не постреляешь.

Однако на дорогу вырвался тяжелый «Т 4» и с ревом пошел на орудие Сташкова. Угол горизонтального обстрела его старой пушки составлял всего пять градусов. «Т 4» обходил пушку стороной, затем остановился. Короткий ствол опускался, нащупывая цель.

– Амба! – простонал заряжающий и сжался в комок.

Матвей Игнатьевич Сташков знал, что не успеет развернуть пушку (половина расчета ранена и контужена), но упорно ворочал вместе с помощниками станину.

– Не успеем, – шептал наводчик. – Обидно…

Однако на войне обстановка меняется быстро. Политрук Клочков, сбросив полушубок, забежал сбоку и швырнул бутылку с горючей смесью. Густое липкое пламя растеклось по борту. Этот бросок не был смертельно опасным для танка – требовалось угодить в жалюзи, через которое горючая смесь просачивалась в двигатель. Однако полыхнувший огонь заставил наводчика выстрелить, не довернув прицел, а механик дал полный газ, уходя от новых бутылок с «коктейлем Молотова».

Лейтенант Михаил Шишкин впервые так близко увидел немецкий танк. Это была громадина. Языки пламени плясали по броне, из выхлопных труб вырывались клубы густого дыма. Башня вращалась по кругу, гулко ахнуло короткое массивное орудие.

Машина, крутнувшись, смяла окоп ручных пулеметчиков. Шишкин видел, как один попытался выскочить, но исчез под гусеницей.

Почва была в этом месте рыхлой, и танк завяз кормой. Гусеницы бешено вращались, выбрасывая комья земли, обрывки шинели и кровяные куски. Пулеметчик был разорван гусеницами.

Второй номер был еще жив и кричал, пытался выбраться из окопа. Его голоса, заглушенного ревом трехсотмильного мотора, Шишкин не услышал, но хорошо разглядел распяленный рот и широко открытые глаза, вылезающие из орбит. Он ожидал, что сейчас раздавит и его.

Через секунды крутнувшийся танк смял и второго бойца, а лейтенант Михаил Шишкин вспомнил то, что он командир взвода, а до немецкого «Т 4» всего метров семь. С такого расстояния не промахиваются.

– Гранаты! Где гранаты? – кричал он срывающимся голосом.

Его помощник вложил в руку лейтенанта увесистую противотанковую гранату с рубчатой рукояткой.

– Мать его в гробину! Получай, тварь!

Граната взорвалась под кормой танка, когда тот уже выползал из окопа, заполненного перемолотой землей и останками тел двух пулеметчиков. Взрыв снес, расплющил обе выхлопные трубы. Подбросил вверх оторванные мелкие железяки и что-то нарушил в работе двигателя.

Он дымил, захлебывался, и 23 тонная машина двигалась рывками, сотрясаясь от толчков согнутого взрывом вала.

Василий Клочков с хищно прищуренным глазом забежал сбоку. Танк размолол еще один окоп и продолжал стрелять из пулемета, уже остановившись. Двигатель молотил вхолостую, а политрук, крепкий, тридцатилетний мужик, бросил бутылку с «КС» в лобовую часть башни.

Машина горела. Вернее, сгорала липкая опасная, как гадюка, жидкость, краска на броне. Едкий дым окутал башню, пробиваясь в смотровые щели.

Распахнулись боковые и командирский люки. Наружу выскакивали люди в черной униформе и круглых матовых касках, срывая их на ходу.

Клочков стрелял из «нагана», тот делал осечки, но тремя пулями Василий ранил в живот немецкого лейтенанта и свалил механика, так и не успевшего воспользоваться своим массивным «вальтером».

Наводчика догнал выстрелом в спину лейтенант Шишкин, а двух остальных членов экипажи с остервенением били штыками бойцы.

– Твари! Живых людей кромсали!

– Добивай их!

С тяжелым «Т 4» расправились сравнительно быстро. Он горел среди окопов. Кто-то бросил гранату в распахнутый люк. Рванули сразу несколько снарядов, выбив боковые люки.

Однако орудие на холме, на которое рассчитывали Гундилович и Сташков, немцы забросали минами из подвезенных 80 миллиметровых минометов.

«Трехдюймовка» осела на перебитое колесо, из откатника били струйки масла, а расчет почти полностью погиб. Мины скосили осколками даже траву.

Еще один танк подбило орудие Сташкова, укрытое у обочины. Танк с проломленной броней уволокли на прицепе, а минометы переключились на последнее орудие в батарее и разбили его.

Старый артиллерист Сташков получил осколок в щеку и, выплевывая кровь, отчаянно матерился. На него прикрикнула медсестра:

– Ну что вы ругаетесь, как наш сапожник. Посидите спокойно, я рану перевяжу.

Тяжелых отправили в тыл следом за отступающими подразделениями. Легкораненые остались в строю. Тем, кто пытался уйти, дорогу бесцеремонно перегородил Василий Клочков.

– Винтовку держать сможешь? Вот и держи. Надо здесь хотя бы до вечера продержаться. Иначе добьют фрицы и нас, и всех остальных.

После отбитой первой атаки немцы приостановились. Вели редкий огонь минометы, рассеивали очереди пулеметы. Иван Москаленко верно определил:

– Авиацию ждут. В этом мешке удобно будет целиться. И ни одной зенитки…

Капитан Гундилович приказал рыть окопы в полный профиль. Это вызвало не слишком положительную реакцию:

– Мы же прикрытие. Или снова в оборону вставать?

– Ни одной пушки не осталось…

– У меня к винтовке всего три обоймы.

Прискакал на взмыленной лошади адъютант командира полка. Сбросил на землю перевязанный надвое мешок с патронами.

– Вот, полтысячи винтовочных патронов доставил.

– Что, теперь тебя в задницу целовать за доблесть?

Адъютант, из молодых лейтенантов, не обращая внимания на подковырки, оглядел дымивший танк «Т 4».

– Молодцы, два танка уделали.

– Тебя хвалить нас прислали? – внимательно поглядел на лейтенанта капитан Гундилович. – Или как…

Адъютант сразу перешел на официальный тон и доложил:

– Товарищ полковник просили выяснить обстановку.