Читать книгу "Курьер из Гамбурга - Нина Соротокина"

Примерно так же думал и Никита Иванович Панин, хотя и не говорил этого вслух. Она помог Екатерине занять престол, а далее все должно быть по закону. Законности Никита Иванович обучился в Швеции. Все при дворе знают, что Панин европейски образованный человек, он умен, деловит и дипломатичен. Последнее качество позволило Петербургу сохранить хорошие отношения со Швецией, которая с заключения Ништадского мира все рвалась воевать с Россией, дабы вернуть северные земли, завоеванные (а частично купленные) Петром I.

Знала это и Екатерина и очень скоро назначила Панина на серьезную должность. Он должен был временно замещать ушедшего в отпуск канцлера Воронцова, а именно возглавлять Иностранную коллегию. Временное часто становится постоянным. Панин возглавлял Иностранную коллегию двадцать лет. Кроме того, он руководил ведомством, которое разбирало политические преступления, а потому выполнял для императрицы самые деликатные получения. Таким было «Дело Хитрово», когда гвардейцы взбунтовались против брака Екатерины с фаворитом Григорием Орловым, и еще более опасное «Дело Мировича», несчастного гвардейца, вознамерившегося освободить и посадить на трон шлиссельбургского узника Ивана Антоновича.

Удивительно, кстати, это таинственное дело. Кто такой Мирович? Уж не дурак ли полный, что решил в одиночку вернуть трон Ивану VI? Правда, был друг – гвардейский офицер Ушаков, который готов был помогать Мировичу. Но друг утонул при странных обстоятельствах. К этому же времени относится тайный приказ Панина, написанный для охраны пленника. Не помню его дословно, но за смысл ручаюсь: «Буде кто вознамериться освободить пленника именуемого Безымянная персона, то первым убивать именно Персону, а уж затем разбираться с освободителями». Иван Антонович убит, Мирович схвачен – все по предписанию. На допросах Мирович никого не выдал и на плаху пошел один. Говорили, что он был спокоен, словно ждал, что в последнюю секунду огласят помилование. Не огласили.

Как мы видим, Панин готов был исполнить любую просьбу или приказ Екатерины, но иногда и своевольничал. Когда она вознамерилась выйти замуж за своего любовника Орлова, Панин ее не поддержал. Мало того, бросил походя фразу: «Императрица может делать что угодно, но госпожа Орлова никогда не станет императрицей России».

Слова эти достигли ушей Екатерины, и хоть она сама вскоре отказалась от брака с Орловым, высказывание Панина запомнила как дерзкие и своевольные.

Как ни был занят Никита Иванович, он продолжал исполнять должность воспитателя великого князя и не оставил надежды видеть Павла на русском троне. При этом он с охотой принялся помогать новой императрице. Екатерина говорила о новом принципе управления государством, и Панин создал проект. Это был дополненный и усовершенствованный принятый еще Петром III «Манифест о вольности дворянства». В новой редакции этот проект явно толковал о законности и конституционной монархии. Екатерина нашла Панинский проект дерзким. Какая еще конституция, какие новые законы, если она хочет быть полновластной правительницей России?

Но Екатерина, особенно на первых порах, не оскорбляла подчиненных прямым отказом. Даже выражение откровенного неудовольствия она не могла себе позволить. Императрица хотела всем нравиться. Тридцать четыре года, и при этом такая осторожность и предусмотрительность, более того – мудрость. Проект Панина был отставлен без шума. Екатерина подписала бумагу об усилении сената, а потом сама же надорвала собственную подпись – не будем пока усиливать Сенат, и так хорошо. Хитрец Разумовский подал прошение о признании за его родом наследования гетманства. Екатерина не ответила ни да, ни нет, а просто упразднила гетманство. Теперь Украиной управляла Малороссийская коллегия.

Таких примеров было множество. Зато она щедро наградила верных ей людей. Императрица раздавала направо и налево титулы, земли, деньги, крестьянские души. Подданным надо было доказать крайнюю необходимость июльского дворцового переворота, доказать, что свергнутый император вел Россию к гибели. И еще надо было заставить россиян забыть, что он был подло убит.

Второй претендент на трон с помощью Мировича исчез с горизонта, все шито-крыто, но остался сын Павел – вечная заноза в душе. Пока он еще мальчик, но он подрастет и предъявит свои права на власть.

Не знаю, хорошим ли воспитателем был Панин, но в чем он безусловно преуспел, так в том, что вкоренил порфирородному отроку уверенность, что со временем он займет русский трон. Вопрос только – когда? Если бы Екатерина действительно была регентшей при сыне, она должны была бы сложить с себя обязанности правительницы в день совершеннолетия наследника. Но Екатерина твердой рукой вела свой корабль – государство Российское, и никто не верил, что она добровольно отдаст руль в чужие, даже законные, руки.

Но были и сомневающиеся. Мало ли… Ведь обещала Екатерина, и не один раз было говорено, что со временем отдаст власть сыну. Панин любил Павла. Он не хотел замечать повышенной нервозности юноши, его подозрительности, обидчивости, но видел ум, пылкий характер и истинно рыцарский порыв к справедливости. Беда только, что каждый понимает справедливость на свой лад.

Конечно, в мечтах Панина присутствовало и своекорыстье, при новом правительстве он безусловно возвысился бы, а может быть, стал вторым человеком в государстве. И тогда, мечталось Никите Ивановичу, можно будет склонить императора строить управление Россией по шведскому образцу. Все должна была решить «краеугольная дата» – 20 сентября 1772 года, день совершеннолетия наследника.

При дворе загодя начали плести интриги. Образовалось два лагеря. С одной стороны братья Орловы – их пять, с другой братья Панины – их два. Но оба брата были могучими противниками. Петр Иванович Панин, генерал в отставке, автор многих побед, человек решительный, смелый до безрассудства и острый на язык, имел при дворе огромное влияние. Каждая группа вербовала сторонников.

А вдруг клан Орловых дал прокол. То ли Григорий, бессменный любимец Екатерины, повел себя слишком развязно и завел связь на стороне, то ли он прискучил императрице, и ей захотелось новизны, только в покоях ее появился новый фаворит, Александр Семенович Васильчиков. Вот уж воистину случайный человек. Поручик конной гвардии, красив, конечно, но не умен, разве только по части любовных утех мастак. Именно за них он получил звание действительного кавалера и был награжден боевым орденом Александра Невского. Сама императрица позднее писала о Васильчикове, что он «душен и скучен».

Но братья Панины очень поддержали эту кандидатуру. Васильчиков для них был ручным. Через него они надеялись влиять на государыню. Конечно, «влиять» сильно сказано, Екатерина всегда жила своим умом, но ведь иной раз какую-никакую нужную мысль и можно вдуть в уши и про наследника поговорить при случае.

Главное, Григорий Орлов удален из дворца, уехал в Фокшаны по поручению Иностранной коллегии. Вначале наш красавец не понял, что это отставка. Граф Григорий решил, что на него возложили важнейшее государственное поручение. Кроме него, прямо-таки некому заключить мир с турками.

Свою дипломатическую миссию Орлов провалил. Он не только не заключил столь необходимого мира, но поругался с Румянцевым и, решив, что ему все можно, приказал главнокомандующему идти прямиком воевать Константинополь. Румянцев был не тем человеком, которого можно было заставить выполнять абсурдные приказы. На Константинополь он не пошел. Орлов обиделся и вовсе отошел от дел. Мир был заключен без его участия на куда менее выгодных условиях, чем ожидалось ранее.