Читать книгу "Город туманов - Мирлис Хоуп"

Надо немедленно отправиться к Немченсу и поднять тревогу. Пусть поисковые отряды обыщут страну из конца в конец.

Однако путь из дома ему преградила Жасмина, находившаяся в том тревожном и плаксивом настроении, которое всегда так раздражало его.

— Где ты был, Амброзий? — воскликнула она. — Сперва Луноцвета начинает кричать как взбесившаяся какаду. А потом убегаешь ты, прямо после обеда, бросив меня в обморочном состоянии. Где тебя носило, Амброзий? Ты должен сходить к мисс Примуле. Пусть запретит Луноцвете вести себя подобным образом. Эта вздорная девчонка так перепугала нас. Я готова отправиться в Академию и задать ей там хорошую трепку.

— Жасмина, прекрати болтать и позволь мне пройти! — вскричал Амброзий. — Луноцветы в Академии нет.

Выходя из комнаты, он не без злорадства бросил через плечо:

— Боюсь, Жасмина, ты никогда больше не увидишь собственную дочь.

Примерно через полчаса он вернулся домой в полном унынии, поскольку узнал от Немченса о том, что случаи употребления плодов фейри в городе становятся все чаще и чаще. В своей гостиной Амброзий обнаружил Эндимиона Лера.

Его вызвали встревоженные слуги, когда у Жасмины началась истерика. Слова мужа о том, что она больше не увидит дочери, сделали свое дело. Однако сейчас Жасмина успокоилась и на лице ее появилась улыбка. Видимо, доктор Лер ей помог.

— Ой, Амброзий! — воскликнула она, увидев мужа. — Мы так мило побеседовали с доктором Лером. Он сказал мне, что девушки ее возраста нередко перевозбуждаются, хотя со мной ничего подобного не бывало, и что ее, конечно же, доставят домой до наступления вечера. Но, я думаю, ее лучше забрать от мисс Примулы. Хватит с нее и того, чему она уже научилась. Лучших фигурок из масла, чем делает она, я просто не видела. Поэтому, на мой взгляд, до начала зимы надо устроить для нее бал, так что простите меня, доктор Лер, мне нужно еще приглядеть за некоторыми делами… — И она отправилась перебирать сундук с приданым Луноцветы, которое — кружева, бархат и парчу, — согласно обычаю матушек доримарских девиц, копила буквально со дня рождения дочери.

Жасмина не случайно считалась самой глупой женщиной в городе. Она не испытывала никаких чувств, пребывая в состоянии эмоционального идиотизма.

Поэтому Амброзий оказался в обществе одного лишь Эндимиона Лера и, хотя недолюбливал его, обрадовался возможности проконсультироваться с ним наедине. Амброзий хорошо знал, что при всех своих недостатках Лер, несомненно, является лучшим врачом в стране и к тому же чрезвычайно умен.

— Лер, — проговорил он торжественным тоном, когда его жена ушла, — в этой Академии творятся странные вещи… очень странные.

— В самом деле? — В голосе доктора звучало неподдельное удивление. — И что же там творится?

Господин Амброзий усмехнулся:

— Об этом не принято говорить вслух. Я человек здравомыслящий, но если бы задержался в заведении мисс Примулы подольше, мог бы лишиться рассудка, такая там обстановка, и даже у меня, Амброзия Джимолоста, там начались весьма забавные галлюцинации.

Слова эти заинтересовали Эндимиона Лера.

— И что же вам привиделось, господин Амброзий? — спросил он.

— О, не стоит об этом говорить, просто я убедился в том, насколько заразительными могут оказаться глупые женские фантазии. Мне привиделся в окне Академии портрет герцога Обри, который висит в Сенате. И раз уж я стал галлюцинировать, значит, в этом доме творится нечто непотребное.

Эндимион Лер взирал на него с невозмутимым видом.

— Оптические иллюзии давно известны науке, господин Амброзий, — промолвил он спокойным тоном. — Собственные глаза способны иногда подвести даже сенатора. Оптические иллюзии, закорючки закона — на них и держится мир.

Амброзий нахмурился. Доктор излагал свои мысли в оскорбительной манере.

Однако сердце его ныло от тревоги, ему было необходимо, чтобы опасения его либо подтвердили, либо отвергли, и он, не обращая внимания на насмешливый тон доктора, проговорил с усталым вздохом:

— Но все это пустяки. У меня есть серьезные основания предполагать, что моя дочь… что моя дочь… ладно, оставим словесные украшения… отведала плодов фейри.

Эндимион Лер в ужасе воздел руки к потолку и недоверчиво усмехнулся:

— Это невозможно, мой дорогой сэр, совершенно невозможно! Ваша супруга сообщила мне, что вы огорчены поведением дочери, однако позвольте заверить вас в том, что подобная идея кажется мне просто бредом. Это невозможно.

— Разве? — мрачным тоном вопросил господин Амброзий и, запустив руку в карман, извлек из него туфельку с незаконченной вышивкой. — А что вы скажете на это? Я обнаружил эту вещицу в гостиной мисс Кисл. Конечно, я не ботаник, но в Доримаре фиолетовой земляники не бывает… Поджаренный сыр! Что это с ним случилось?

Дело в том, что Эндимион Лер буквально позеленел, и его обращенные к туфельке глаза наполнил такой ужас, словно он только что увидел жуткого гоблина.

Амброзий интерпретировал эту реакцию как подтверждение собственных мыслей и испустил негромкий стон.

— Итак, это не столь уж невозможно, не правда ли? — проговорил он угрюмо. — Боюсь, что в именно такими ягодами и накормили мою бедную девочку.

Тут глаза его блеснули, и он вскричал, сжав кулак:

— Но в этом нет ее вины! Не пройдет и нескольких дней, как я выкурю это осиное гнездо! Повешу вздорную старуху на ее же дверном косяке. Клянусь Золотыми Яблоками Заката, что…

Получив передышку, Эндимион Лер постарался взять себя в руки.

— Вы имеете в виду мисс Примулу Кисл? — спросил он как ни в чем не бывало.

— Да, мисс Примулу Кисл! — громыхнул господин Амброзий. — Никчемную, злонравную, непристойную, старую…

— Да-да, — с добродушным нетерпением прервал его Эндимион Лер. — Смею сказать, что считаю ее во всех отношениях именно такой, как вы говорите, и все же не допускаю, что она способна совершить то, в чем вы ее обвиняете, то есть накормить вашу дочь тем, чем вы думаете. Признаться, вид этой туфельки испугал меня. В отличие от вас я в какой-то мере ботаник и, конечно же, не встречал подобных ягод в Доримаре. Но они могут расти по другую сторону гор. На Коричных островах и в оазисах пустынь Амбера встречаются самые разнообразные плоды. Кстати, их иногда привозят ваши собственные корабли, господин Амброзий. Леди Луда не испытывают недостатка и экзотических цветах и плодах, чтобы копировать их в своих вышивках. Нет-нет, господин Амброзий, вы слишком взволнованны, иначе не позволили бы себе высказать столь гнусные и необоснованные подозрения.

Амброзий застонал, а когда заговорил, в голосе его звучало напряжение:

— Доктор Лер, я не склонен подозревать кого-бы то ни было в деяниях такого рода, не имея на то хотя бы одной причины. Однако беда часто случается именно потому, что кто-то боится посмотреть правде в глаза. Как иначе объяснить то, что моя дочь бежала на Запад, словно одержимая? К тому же о том, что она съела… ну, кое-что, мне рассказала Прунелла Шантеклер… и… и… я хорошо помню великую засуху, и знаю вкус зла… словом, в этой Академии творятся поистине странные вещи.