Читать книгу "Приговоренная к смерти. Выжить любой ценой - Елизавета Батмаз"

— Да, давайте, быстренько на выход, милочка.

Не помню, как меня довезли до дома, но отчетливо запомнила тот ужас, который охватил меня, когда я переступила порог дома, а навстречу вышел широко улыбающийся Глеб с забинтованной головой.

Меня провели в комнату, а муж вышел с привезшим меня милиционером. Через пару минут он вернулся и сел напротив меня:

— Значит, решила сбежать. Что же, похвально. Но, мне кажется, я уже не раз повторял, что ты моя, только моя. И твоя судьба зависит лишь от моего решения. Когда я захочу, чтобы ты уехала, ты уедешь.

В тот день он наказал меня по всей строгости, после этого я смогла окончательно прийти в себя только через пару недель.

Хочу сказать, что однажды моя вера в чудо все-таки поколебалась. Это случилось незадолго до Нового года. Глеб оставил меня одну, а сам ушел на дежурство. Я сидела и размышляла о том, что уже больше года живу с человеком, который может в любую секунду меня убить, но не делает этого, потому что ему доставляет несказанное удовольствие следить за тем, как жертва изо дня в день опускается все больше, он ждал, когда я действительно стану животным.

Несмотря ни на что, муж заставил меня нарядить елку и развесить на ней старые электрические гирлянды, которые нашел где-то на чердаке.

Я лежала в комнате, когда почувствовала неприятный запах гари. Сначала подумала, что мне это снится, но запах становился все более очевидным, поэтому я спустилась вниз. Моему взору представилась страшная картина: елка загорелась, вспыхнув, видимо, от заискрившихся гирлянд. В любой другой момент, я бы нашла способ потушить этот случайный пожар, но на тот момент была настолько раздавлена жизнью, что безучастно просто смотрела на полыхающую елку. Я стояла без движения до тех пор, пока огонь не перебросился на ковер. Тогда я подбежала к окнам и стала призывать о помощи, но все мои попытки были тщетны. Мне и в голову не могло прийти, что можно как-то попытаться затушить елку, настолько все мои чувства были атрофированы.

Я схватила телефон и начала набирать номер мамы, но на другом конце провода мне ответили лишь короткие гудки. Тогда я стала звонить в милицию, но дежурный, поняв, кто им звонит, попросил больше его не беспокоить. Номер пожарных я даже не подумала набрать, но стала звонить на работу мужу; там, послушав мои крики, участливо сообщили, что он уже ушел домой.

В какой-то момент мне показалось, что это конец. Никто не хотел слышать моих призывов о помощи; если другим было все равно, так в чем тогда смысл продолжать бороться за свою жизнь?

Огонь распространялся дальше по комнате, я же просто села в угол, обхватила ноги руками и, закрыв глаза, стала ждать, что будет дальше. Я чувствовала, что засыпаю, но вдруг услышала громкий вскрик и увидела на пороге Глеба. Он кинулся к елке, и, схватив плед с дивана, накинул на нее, сбив пламя.

Кажется, я плакала, потому что, подбежав ко мне, он крепко меня обнял, и я подалась ему навстречу, судорожно всхлипывая.

— Девочка моя, ты так испугалась, да? — шептал он.

Я не могла ничего ответить, только утвердительно кивала головой.

— Успокойся, все хорошо, теперь я с тобой, — покачивая меня в объятиях, повторял муж.

Потом он поднял меня, отнес в спальню, положил на кровать и сделал укол.

— Это успокоительное, чтобы ты могла отдохнуть, — сказал он и поцеловал меня в лоб. — Не волнуйся, ты уйдешь, как захочешь.

Я хотела сказать, что не хочу уходить, я мечтаю жить, но смогла ничего ответить, потому что уснула.

После того, как прошли Новый год и Рождество, мой муж заметно повеселел, как-то он сказал, что скоро произойдет великое событие — еще немного времени, и я буду готова уйти.

Я четко понимала, что не хочу потерять свою жизнь, но уже не представляла, что можно сделать, — мне казалось, что я сделала все, что могла. Именно тогда я вспомнила о снотворных, которые я не пила, когда мне давал их муж. Мне нужно было время и идеи, а самым лучшим временем стала ночь. Я стала незаметно подкладывать таблетки Глебу в чай, несколько первых ночей я не вставала, просто следила за реакциями на них его организма. Нужно сказать, что одной таблетки ему хватало лишь на пару часов. Таблеток было не так много, поэтому их нужно было расходовать с умом. После пары экспериментов я решила на свой страх и риск попробовать встать ночью, взять ключи Глеба и зайти в его кабинет.

Вечером я вновь бросила в его чай пару таблеток снотворного и проследила, что он выпил всю чашку полностью. После очередной порции уроков Глеб сказал, что нам пора ложиться спать, потому что он слишком устал; я молча подчинилась. Полчаса я лежала, боясь лишний раз вздохнуть, пока не услышала мерное, глубокое дыхание Глеба — он спал глубоким сном. Я полежала еще несколько минут, на тот случай, если он вдруг проснется, но муж продолжал мерно посапывать. Конечно, у меня появился новый шанс сбежать из дому, но я понимала, что меня снова поймают, а когда вернут домой, я уже не отделаюсь так легко, как в прошлый раз. Конечно, я могла сбежать и попытаться пешком дойти до другого населенного пункта, попросить там помощи или сесть на автобус, но я была так напугана, что боялась выйти из дома, больше, чем находиться там.

Все же я решила попытать счастья в кабинете мужа — если ничего не найду, то хотя бы, может, пойму, с каким человеком я живу.

Путь от спальни до кабинета был для меня очень долгим, я старалась не делать лишних шагов — не дай бог какая половица скрипнет, и он проснется. Я медленно открыла двери кабинета и заглянула внутрь. Не знаю, что я надеялась там увидеть, но все стояло на своих местах, даже папка, которую я увидела, когда первый раз сюда заглянула, лежала на месте. Я боялась включить свет, поэтому, взяв папку со стола, подошла к окну и стала изучать ее содержимое. Не знаю, что я надеялась там найти, но то, что обнаружила, заставило папку со всем ее содержимым выпасть из рук.

Мне показалась, что в тишине дома падание папки прозвучало оглушительно громко, я замерла, прислушавшись, но дом был все так же молчалив.

Я поняла, что смогу рассмотреть материалы, только если включу свет. Вопреки страху я заставила себя включить маленькую настольную лампу и принялась собирать то, что выпало из папки на пол.

На стол легли пять фотографий. На последней я — Анна номер пять. А еще там были Екатерина номер четыре, та самая девушка, о которой Глеб мне рассказывал, бывшая жена. Красивая девушка с волнистыми каштановыми волосами и карими глазами беззаботно улыбалась мне с фотографии.

Еще там была Алена номер три — пышная голубоглазая блондинка, которая серьезно, даже с каким-то укором взирала на меня.

Мария номер два — миловидная девушка с короткими черными волосами и зелеными глазами корчила забавную рожицу.

Елена номер один — высокая статная девушка с длинными волосами, собранными в косу, внимательно глядела на меня.

Я разложила фотографии перед собой, стараясь понять, что объединяет меня и всех этих женщин, но ответ напрашивался сам собой.