Читать книгу "От мыльного пузыря до фантика - Евгений Клюев"

– Ты кто? – спросила её безмятежно сидевшая на полу кухни Муха.

– Пока я Струйка Воды, – раздалось в ответ. – Но кем буду дальше – не знаю.

– Странно, – зевнула Муха. – Вот я, допустим, Муха, однако передо мной таких проблем не возникает: я твёрдо знаю, что и дальше буду Мухой. Мы, мухи, всегда верны себе.

– Да уж, – вздохнула Струйка Воды. – Это точно. Правда, было бы лучше, если бы мухи в кого-нибудь превращались – например, в бабочек! Бабочки такие красивые…

– Вот ещё! – фыркнула Муха. – В бабочек!.. Никогда не видела более уродливых созданий. Я просто счастлива, что я Муха, и ни в какую бабочку превращаться не собираюсь. А ты… – ты превращайся, пожалуйста, в бабочку, если они тебе так нравятся. Только обо мне тогда забудь.

Струйка Воды вздохнула:

– В бабочку я, к сожалению, не превращусь никогда. Но о Вас, Муха, я, пожалуй, забуду с удовольствием.

И, с удовольствием забыв о Мухе, Струйка Воды побежала дальше – сначала по полу, потом под дверь – да и за порог!..

На ночной мостовой пришлось остановиться: эту мостовую как раз стал переползать поперёк один бессонный Червяк.

– Ты кто, – незамысловато начал он и замысловато закончил: —…не спящий ночью и ползущий – вроде меня, грешного?

– А в чём Вы грешны? – сразу заинтересовалась Струйка Воды, позабыв даже представиться.

– Во всём! – страшно, но непонятно ответил Грешный Червяк и настойчиво повторил свой вопрос, в ответ на который Струйка Воды призадумалась:

– Сейчас я, наверное, уже целый ручеёк, а была Струйкой Воды.

– Это точно, ручеёк, – согласился Грешный Червяк, – Струйкой-то Воды тебя, пожалуй, никак не назовёшь! Ты именно что ручеёк – причём довольно широкий. Так что дайка мне сначала проползти всему, а потом ползи сама куда хочешь: мне отнюдь не улыбается потонуть здесь.

Тут Грешный Червяк, не дожидаясь ответа, пополз вперёд, как танк, – он даже рычал по мере про-пол-за-ни-я мимо Струйки Воды, чтобы походить на механического.

Дождавшись пре-кра-ще-ни-я про-пол-за-ни-я всего Грешного Червяка, Струйка Воды, уже считавшая себя ручейком… даже, пожалуй, ручьём, побежала дальше и бежала без остановок – до тех пор, пока не наступило утро.

И получилось так, что утром люди вместо того, чтобы выйти на улицу, – вышли на берег бурной реки.

– Где же трамваи? Где троллейбусы и автобусы? – заволновались люди, которым не на чем оказалось ехать на работу. Лодок-то у них не было… да и не привыкли они на работу в лодках ездить! Работа – это ведь не рыбная ловля.

Потом люди подняли головы и увидели милиционера на фонарном столбе: он почему-то размахивал своим жезлом. Скоро все поняли почему: в город вошла флотилия иностранных судов. Капитаны этих судов искали, где бы судам пристать, а пристать судам было негде, потому что ведь река-то образовалась только ночью – и пристаней на ней, конечно, никто пока не построил.

– Куда же нам приставать? – недоумевали поначалу капитаны. А потом принялись возмущаться. – Виданное ли это дело: такая огромная река – и ни одной пристани на всем её протяжении! Где же нам пополнять запасы топлива, если нет пристаней?

Ясно, что пополнять запасы топлива опять-таки было негде – и постепенно все суда остановились, и образовался затор, какой бывает на дороге, когда много машин. И тогда все капитаны начали гудеть своими судами без топлива, а люди затыкать уши, потому что от шума можно было с ума сойти!

– Откуда в нашем городе река? – никак не могло взять в толк Городское Начальство. – У нас же никакой реки прежде не наблюдалось…

– Да не река я! – воскликнула наконец В-Прошлом-Струйка-Воды. – Я только Струйка Воды, которая убежала через край мойки. Кран в кухне забыли закрыть – вот я и бегу всю ночь.

– Кто хозяин этой Струйки Воды?

– Мы, – сказала одна семья, которая забыла закрыть кухонный кран на ночь.

– Тогда немедленно забирайте её и запихивайте обратно в свой кран!

Так распорядилось Городское Начальство, а с Городским Начальством шутки плохи.

– Прошу прощения, – вмешалась Струйка Воды, – только я боюсь, что запихивать меня обратно в кран уже немножко поздновато. Единственное, что могут сделать мои хозяева, так это раскаяться.

– Мы раскаиваемся, раскаиваемся! – закричала семья и действительно раскаялась.

– А с Вами тогда как быть? – спросило Городское Начальство у Струйки Воды.

– Ну… – замялась Струйка Воды, – мне надо… дать возможность хоть куда-нибудь впасть. Ведь все реки куда-нибудь впадают.

Городское Начальство долго совещалось и, в конце концов, виновато сказало:

– Ни океана, ни даже моря паршивого поблизости нет – Вы уж извините, дорогая Струйка Воды! Так что, если Вам непременно нужно куда-нибудь впасть, мы можем предложить Вам лишь впасть в уныние, а больше некуда.

– Придётся, – вздохнула Струйка Воды и тут же с неохотой впала в уныние. И все капитаны со всеми своими судами тоже впали в уныние – и долго-долго по бескрайнему этому унынию тянулась вереница кораблей, пока последний из них не пропал за горизонтом…

Да и нам с вами ничего не остаётся, как только впасть в уныние от того, что такой замечательной Струйке Воды не нашлось в этом мире лучшего применения.

Болтливый Язычок Пламени

В комнату внесли свежую сирень из сада и поставили на вечереющее окно.

На столе зажгли свечу.

Потом включили совсем тихую музыку.

И стало торжественно.

– Ах, как стало торжественно! – воскликнул Язычок Пламени, прыгая над свечой, но никто ему не ответил.

Язычок Пламени огляделся вокруг.

Распространяемого им света хватало только на то, чтобы освещать стол. На столе же не было ничего, кроме шахматной доски с расставленными по ней фигурами. С ними Язычок Пламени и решил поболтать.

– Очень торжественно стало, говорю, – повторил он, но ему опять никто не ответил.

Язычок Пламени немножко покачался взад-вперёд.

– Когда цветы, и свеча, и музыка, – сказал он, – всегда бывает торжественно! Вы любите торжественные моменты?

Он бросил взгляд вниз, на шахматную доску. Фигуры стояли молча и смотрели прямо перед собой.

«Какое скучное общество! – подумал Язычок Пламени. – Стоят, как дураки – слова произнести не могут, чурки деревянные… Даже не замечают торжественности, в которую всё погрузилось! У них сердец, наверное, нету – одна древесина: снаружи и внутри».