Читать книгу "Ошибка Марии Стюарт - Маргарет Джордж"

Но как поступить с Дарнли? Его нужно было удержать рядом с Марией, чтобы обеспечить законное рождение их общего ребенка. Вскоре нашлось решение: он поклянется в своей невиновности перед Тайным советом, и это заявление, очищающее его от вины, будет опубликовано повсеместно. И вот Дарнли с сияющим лицом поклялся в том, что не имел ничего общего с заговором и «никогда не советовал, не приказывал, не соглашался, не содействовал и не одобрял оного».

После этого он отправился в таверну напротив Маркет-Кросс, где было вывешено его подписанное заявление.

– Хорошо, очень хорошо! – бормотал он, салютуя кружкой сам себе.

VII

Звук ножа Дарнли, лязгающего по тарелке, действовал Марии на нервы. Она ненавидела все, что связано с ним, любое напоминание о его существовании. Звуки, которые он издавал, пережевывая пищу и глотая вино, были ей отвратительны. Она заставляла себя смотреть на него и даже улыбаться. Он улыбался в ответ, изображая простака. Понимал ли он, насколько фальшивым выглядело выражение его лица?

«Теперь уже недолго, – подумала Мария. – Должно быть, он польщен и удовлетворен тем, что его признали отцом ребенка и оправдали в убийстве Риччио. Я сделала все возможное, чтобы умиротворить его: выпустила указ о его полной невиновности в заговоре и убийстве, держала его рядом с собой… все, кроме разрешения находиться в моей постели, – но, слава Богу, тут у меня есть оправдание, что врачи запрещают это».

Дарнли по-прежнему улыбался ей, склонив голову набок, как пес.

– Пойдем погуляем на бастионах, любовь моя? – спросил он.

Мария заставила себя встать и кивнуть. Она взяла его за руку, и вместе они медленно вышли во двор Эдинбургского замка.

Хилое майское солнце не могло согреть их. Мария послала слугу за плащом и воспользовалась необходимостью застегнуть его как предлогом для того, чтобы отпустить руку Дарнли. Когда они вышли из-под защиты стен внутреннего двора, свежий весенний ветер, задувавший от залива Форт, ударил им в лицо. Дарнли рассмеялся как ребенок и побежал к стене крепости, в то время как Мария неторопливо следовала за ним.

– Смотри, смотри! – воскликнул он, указывая на узоры, которые ветер создавал на поверхности озера Нор у подножия скалы, на которой стоял замок. Длинное узкое озеро, где топили тела жертв чумы, сегодня ярко блестело под солнцем, отражая голубовато-серое небо.

– Да-да, – сказала она, стараясь убрать из голоса любой намек на раздражение.

«Что за ребенок, – подумала она. – А я-то считала его мужчиной, поклялась быть ему верной и посадила на трон. Этот последний год… Нет, не нужно вспоминать. Это слишком больно».

Звук хриплого смеха разнесся по двору, сопровождаемый стуком подкованных сапог. Босуэлл и его шурин Хантли оживленно беседовали, направляясь к длинной лестнице и воротам, их плащи развевались на ветру.

«Стойте!» – едва не воскликнула Мария и подняла руку, чтобы подать им знак. Потом она опустила руку. Они исчезли за стеной.

– Что касается крестных родителей, то думаю, мой отец… – говорил Дарнли.

– Нет, – перебила Мария. – Только не твой отец! – она не доверяла графу Ленноксу и подозревала, что он тоже был связан с убийцами Риччио. – Я считаю, что мы должны обратиться к правителям других стран с просьбой стать крестными родителями нашего ребенка. В конце концов, он станет королем Шотландии, а возможно, и Англии. Его должны признать с самого начала.

Дарнли вздохнул.

– Кто же тогда? – спросил он.

– Я собираюсь обратиться к Карлу Девятому, герцогу Савойскому и королеве Елизавете.

– К королеве Елизавете? – выкрикнул Дарнли так громко, что солдаты, несущие стражу на стенах, повернулись к нему. – Она же запретила наш брак! Нет, нет и еще раз нет!

– Разве ты не понимаешь, что это способ привлечь ее на нашу сторону? – Мария старалась говорить спокойно и рассудительно. – Королева Елизавета любит детей, и если она поклянется защищать нашего ребенка, то впоследствии позаботится о нем.

– Никогда! После такого оскорбления? Нет, никогда!

– Я собираюсь обратиться к ней, и я королева, – твердо сказала Мария.

Дарнли пропустил ее слова мимо ушей. Как обычно, его настроение внезапно изменилось, он повернулся и снова посмотрел на озеро.

– Как думаешь, это правда, что ведьмы не тонут в воде? – тихо спросил он. – Я слышал, что здесь их так испытывают на колдовские способности.

Мария передернула плечами:

– Надеюсь, я никогда не увижу такое испытание. Когда этих несчастных вытаскивают из воды, их все равно сжигают на костре.

«Ведьмы, – подумала она. – Меня окружает все возможное зло. Моя мать умерла среди этих стен, и я могу последовать за ней».

Ее мысли были такими тяжелыми и гнетущими, что блестящая поверхность озера как будто притягивала ее.

– Любовь моя! – Дарнли с удивительной силой удержал ее на месте. Его лицо побледнело, и он выглядел чрезвычайно встревоженным. Он увел ее с бастиона и начал спускаться во двор.

Почему он так бережно обнимает ее? Она попыталась стряхнуть его руку.

– Ты едва не упала, – сказал он. – Ты наклонилась вперед, и если бы я не подхватил тебя… – его голос дрогнул.

«Святая Мария! – она вздрогнула. – Неужели я все-таки упала в обморок?»

– Тебе нужно лечь, – продолжал он. – Я провожу тебя в спальню.

Мария лежала на королевской постели, прижавшись щекой к коричневому покрывалу, тому самому, которое она вышивала вместе с Мариями, когда они все были еще не замужем. Они смеялись, пели, поддразнивали друг друга по поводу будущих супругов и загадывали желания о том, чьи кровати будут покрывать их шелка.

«Теперь я лежу здесь и слишком хорошо знаю, кем оказался мой муж, – подумала Мария. – Если бы я могла не ложиться с ним на эту кровать или на любую другую, это было бы все, о чем я могла попросить. Счастливы ли Мэри Ливингстон и Мэри Битон? Битон вышла замуж лишь месяц назад и казалась довольной своей участью. Фламина по-прежнему переписывается с Мейтлендом, хотя знает, что он замешан в убийстве. А Мэри Сетон… она не проявляет интереса к воздыхателям.

– Ma Reine, мне сказали, что вы упали в обморок на бастионе, – невысокая женщина внезапно оказалась рядом с ней. Знакомый запах лимонного бальзама успокоил Марию. Мадам Райе. Ее присутствие казалось более приятным, чем любые шелковые покрывала.

– Боюсь, это правда, хотя это совсем не похоже на меня. Сейчас я чувствую себя гораздо лучше. Нет-нет, мне не нужна ваша микстура из кальвадоса и взбитых сливок. – Эти коктейли служили мадам Райе лекарством от всех болезней с тех пор, как она жила во Франции.

– Я уже распорядилась приготовить его, и вам придется выпить, – строго сказала француженка.

Мария знала, что лучше не спорить с ней. Она вдруг поняла, что ей нужно, и это был не поссет[3]. Она взяла мадам Райе за руку: