Читать книгу "Здравствуй, оружие! Презумпция здравого смысла - Александр Никонов"

А потом настала иная эпоха: начало ХХ века – ветрянка соцреволюций. Гитлер и Сталин, пришедшие к власти на красной волне, разоружали народ, потому что боялись его. Британское правительство начало закручивать гайки по той же причине – боялось собственного народа, точнее говоря, революции по типу тех, что бурлили в Европе.

Гайки заворачивались постепенно. Эмбриончиком будущего кошмара стало положение, вводившее необходимость специальной лицензии для ношения оружия по улице. Было оно введено еще в конце XIX века и имело чисто уведомительный характер, совершенно не затрагивая общего оборота оружия. А вот в ХХ веке паровоз маразма начал набирать ход.

В 1903 году вышел «Стрелковый закон» (Pistols Act), который вводил первые ограничения на оружие. Помимо того что он запрещал шляться с оружием будучи подшофе, закон вводил лицензии на оружие со стволом короче 23 сантиметров. Что же касается остального оружия, оно осталось в свободной продаже. Впрочем, и на короткоствольное оружие получить лицензию было несложно. Но первые ласточки уже прокуковали, ознаменовав наступление эпохи маразма злобным социалистическим карканьем.

В 1920 году приняли «Огнестрельный закон» (Firearms Act). Человек уже не мог просто так купить пистолет, его свобода была резко ограничена – каждый гражданин теперь автоматически становился подозреваемым и должен был спрашивать разрешения на покупку ствола у государства. Требовалось прийти в полицию и получить там справку о благонадежности. При этом явно нарушалась презумпция невиновности. Это во-первых. А во-вторых, судьба решения теперь зависела от полицейского чиновника, который за человека решал, нужно тому оружие или нет. Бюрократ отныне по своему усмотрению даровал людям право или ущемлял людей в праве. С годами полицейские бюрократы находили все меньше и меньше оснований для того, чтобы доверить человеку оружие. И в конце концов, как мы знаем, даже необходимость обороны собственного дома, своей жизни и жизни своих детей перестала быть «достаточным» основанием для того, чтобы разрешить человеку иметь дома оружие. Такова диалектика запретительства. Стоит только начать.

В 1936 году под угрозой тюремного заключения было запрещено носить даже легальные пистолеты на митинги и публичные мероприятия.

В 1967 году настал черед ружей – и для них были введены лицензии.

В 1988 году запретили самозарядное (полуавтоматическое) оружие и дробовики с магазинами.

Процесс «гайкозакручивания» подстегнул инцидент в Данблейме. В этом небольшом шотландском городе некий Томас Хамильтон зашел в школу и расстрелял 16 школьников вместе с учителем. Это случилось в 1997 году.

Тогда и был принят очередной закон, и десятки тысяч человек были вынуждены сдать свое оружие в обмен на компенсацию в 200 фунтов. Как отмечают некоторые авторы, оружейный закон 1997 года «является столь суровым, что даже члены Олимпийской сборной Великобритании по стрельбе вынуждены выезжать для тренировок в другие страны».

Любопытно, что одновременно с ущемлением законопослушных граждан, шел встречный процесс – права и вольница для преступников расширялись. Мало того что сроки содержания под стражей были сильно сокращены, так еще и их заключенные недосиживали – уголовников отпускали на свободу за примерное поведение после отсидки половины или даже трети срока.

Британские власти словно нарочно создавали условия, в которых преступником быть выгодно: поймают или нет – еще вопрос. А денег можно за десять минут заработать кучу, поскольку сопротивляться жертве теперь запрещено, чтобы не нанести преступнику урон. Ну, а если поймают, то очень скоро все равно выпустят. Не выпускают на свободу только социально опасных. Например, фермеру Тони Мартину, убившему грабителя, в условно-досрочном освобождении было отказано. «Он слишком опасен для других грабителей!» – с горькой иронией восклицает вышеупомянутый исследователь проблемы доктор Малкольм.

Ядовитая плесень патологической заботы о преступниках поражает не только умы англосаксов. Феминизация (читай – оглупление) власти, выраженная в повышенной сострадательности к сирым и убогим, вынужденным ради пропитания или из-за болезни (например, наркомании) совершать преступления, охватила почти весь развитый мир. Порой потребителю вместо оружия самообороны подсовывают, словно младенцу вместо соски, «пустышку» – так называемые газовые пистолеты и револьверы, практически бесполезные. На, играйся, а когда дойдет до дела, тебя все равно зарежут, главное, чтобы ты преступнику не навредил.

В России, например, где травматическое оружие пока еще разрешено, в конце 2008 года Министерство здравоохранения и социального развития выпустило приказ, согласно которому оружие гражданской самообороны. не должно причинять вред преступнику! Инженеры теперь должны конструировать оружие самообороны так, чтобы на коже бандита не возникло покраснений, его зрение и слух также не должны пострадать в результате применения оружия. Но самое главное, «психоэмоциональное состояние преступника не должно измениться в худшую сторону более чем на 10 минут». То есть нельзя пугать и обижать убийцу и насильника!

Кто же подписал этот чудесный, заботливый приказ? Министр Татьяна Голикова.

Когда-нибудь от лица скинувшейся преступности всем этим феминизированным евро-гуманным либерал-министрам будет поставлен памятник. Я буквально воочию вижу эту бронзовую тетку, дебелую родину-мать, которая вскармливает своими сострадательными материнскими грудями преступность. И сидит при этом огромной бронзовой задницей на задыхающемся от ее сострадания народе.

Много достойных имен начертают на пьедестале этой символической бронзовой тетки. Будет среди них и имя Голиковой. Добрая женщина, заслужила…

Америка: от хижины дяди Тома до бараков Обамы

Почему сострадательные министры, ментовские генералы и одутловато-усатые депутаты без малейшей печати интеллекта на лицах выступают против оружия? Может быть, они искренне полагают, что женщина, которую прижали в темной подворотне два диких отморозка, может спастись от них, стреляя из пальца? Может быть, они не знают, что в России ежегодно совершается более 3,5 миллионов преступлений, из которых треть – тяжкие и особо тяжкие?

Знают. Но их это не касается. Охраной шишек занимается Федеральная служба охраны. Чиновник всегда может по блату получить личное оружие и ходить с ним на законных основаниях. У чиновников вообще де-факто больше прав, чем у людей.

Это касается и российских чиновников, и английских леваков. Леваки вообще больше склонны внимать идеям внутри своей головы, нежели фактам жизни. Если вы думаете, что простым британцам нравится, что их режут, как овец, а их страна стала одной из самых криминальных среди развитых государств мира, то глубоко заблуждаетесь. Британцы скрипят зубами и вопиют. Британцам вовсе не нравится роль расходного материала, кормовой базы преступного мира, которую отвели им нежные прекраснодушные интеллигенты в розовых юбочках, которые, словно плесень, заполонили собой руководящее пространство. Они везде – на кампусах, в правительствах, в средствах массовой информации.