Читать книгу "Еще один шанс. Три президента и кризис американской сверхдержавы - Збигнев Бжезинский"

За этим последовала игра в кошки-мышки, и здесь администрации Клинтона вряд ли есть чем гордиться. На выход Северной Кореи из Договора о нераспространении Соединенные Штаты отреагировали резонным предложением оказать ей помощь в осуществлении мирной ядерной программы. Графитовые ядерные реакторы Северной Кореи, способные создавать компоненты для изготовления ядерного оружия, предлагалось заменить реакторами на легкой воде. Кроме того, Соединенные Штаты брали на себя обязательство не применять силу против Северной Кореи. Однако это конструктивное предложение не было сбалансировано надежной карательной угрозой, например угрозой морской блокады северокорейского судоходства, тем более при полной свободе действий Америки и почти полной изоляции Северной Кореи. К концу 1993 года, согласно оценке ЦРУ. Северная Корея уже наработала около двенадцати килограммов плутония, количества, достаточного для одной или двух бомб.

Следующие несколько лет были свидетелями периодических успокаивающих жестов со стороны Северной Кореи, за которыми следовали вызывающие действия. В 1994 году Северная Корея дала согласие на инспекции, затем отказалась их принять, затем заявила о своем выходе из МАГАТЭ, а затем заключила с США «согласованную программу», предусматривавшую прекращение северокорейской ядерной программы в обмен на экономические льготы и обещание нормализации экономических и дипломатических отношений. В течение нескольких следующих лет США и Северная Корея вели бесплодные дебаты о северокорейских ракетных программах, включая экспорт северокорейской ракетной технологии. Однажды, а именно в 1996 году, администрация Клинтона затеяла игру с идеей превентивного удара по ядерным объектам Северной Кореи, но решила прибегнуть вместо этого к ограниченным экономическим санкциям. Потом начались более широкие региональные консультации по северокорейской проблеме, сначала с Японией и Южной Кореей, а позднее с Китаем.

Незавершенный характер всех этих инициатив побудил Южную Корею установить прямой канал общения с Севером, что получило название «политика солнечного света». Эта инициатива отражала и стимулировала подъем как панкорейского национализма среди южных корейцев, так и растущую неудовлетворенность статусом страны как американского протектората. Китай был главной стороной, получившей от этого геополитические выгоды, потихоньку эксплуатировавшей эти настроения наряду с корейским антагонизмом в отношении Японии, чтобы повысить свое влияние в регионе. В 1999 году бывший министр обороны Клинтона посетил столицу Северной Кореи с целью неофициальных переговоров для выяснения возможности широкомасштабного американо-северокорейского урегулирования. В конце 2000 года, как раз за две недели до президентских выборов в США, госсекретарь Клинтона Мадлен Олбрайт также встретилась с лидером Северной Корен, пытаясь добиться какого-либо сдвига в отношениях. В качестве сладкой приманки она затронула возможность визита в Пхеньян для встречи с диктатором самого президента Клинтона, оказав тем самым на собеседника скорее успокаивающее, чем побуждающее воздействие.

Из всего сказанного можно сделать три вывода. Во-первых, для Северной Кореи ни разу не возникло заслуживающей доверия перспективы, что цена решимости приобрести ядерное оружие может перевесить выгоды от его приобретения. Во-вторых, колебания США дали Пхеньяну возможность эксплуатировать растущее желание Южной Кореи к примирению с Севером, тем самым ухудшая совместную позицию на переговорах США и Южной Кореи. И в-третьих, что самое важное, в течение всего этого времени Северная Корея была в состоянии продолжать усилия, направленные на получение ядерного оружия, в результате чего к 2001 году американские чиновники пришли к выводу, что Северная Корея тайком создала несколько единиц ядерного оружия. Вызов Северной Кореи таким образом восторжествовал.

Американское сопротивление индийским и пакистанским попыткам иметь ядерное оружие оказалось в такой же степени тщетным, хотя в данном случае следует признать, что Америка располагала еще меньшими возможностями. По мере того как развивалась история отношений с Северной Кореей, Соединенные Штаты прилагали все новые усилия к тому, чтобы добиться дальнейшего продления действия Договора о нераспространении, который администрация Клинтона рассматривала как прочную основу своих попыток не допустить появления этого оружия других стран. Эти действия вызывали заметное негодование у стран, которые считали, что Америка стремится к сохранению постоянного глобального неравенства в вопросе национальной безопасности. Критики этих попыток США отмечали, что старания сделать действие Договора о нераспространении бесконечным не сопровождались достаточными усилиями уменьшить число государств, владеющих ядерным оружием, или способствовать большему равенству в программах по использованию атомной энергии.

Два события, связанные с этой темой, увеличивали трудности администрации Клинтона. Во-первых, французское правительство провело серию ядерных испытаний в Тихом океане, настаивая, что они были необходимы для подтверждения роли «европейского» средства сдерживания, которое фактически явно было французским средством сдерживания. Хотя к 1995 году Соединенным Штатам удалось добиться признания Договора о нераспространении возобновляемым в течение неопределенного срока, французы, тем не менее, провели свои испытания, игнорируя протесты Пакистана и Индии, предпринимавшиеся ими в целях самооправдания. Вскоре и Китай провел свои подземные испытания.

Французские испытания еще больше ослабили политическую поддержку в Конгрессе усилий администрации Клинтона ратифицировать Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний, который администрация считала существенной частью системы одобренных на международном уровне мероприятий против распространения ядерных вооружении. В ходе желчных и все более однопартийных дебатов Конгресс США неожиданно отклонил законопроект о ратификации Договора, усилив за границей представление о том, что американские попытки добиться нераспространения мотивированы главным образом монополистическими соображениями.

В этом контексте Индия и Пакистан сочли себя вправе завести собственные ядерные арсеналы. Еще в 1993 году администрация США осознала, что проводимая ею политика односторонних санкций против Пакистана неэффективна. Предоставив Индии свободу осуществлять свои ядерные программы, санкции вынудили пакистанское правительство ответить таким же образом, и в то же время санкции, направленные исключительно против Пакистана, нанесли ущерб другим американским интересам в регионе (особенно американо-пакистанскому сотрудничеству в ликвидации послевоенной смуты в Афганистане).

Таким образом, к 1997 году в мире появились еще две ядерные державы, несмотря на настойчивые, но совершенно очевидно безуспешные усилия США воспрепятствовать этому. Осенью премьер-министр Пакистана официально заявил, что «ядерные возможности Пакистана стали свершившимся фактом». В начале следующего гида Пакистан осуществил пробный запуск своей баллистической ракеты дальнего действия, способной нести ядерную боеголовку, что снова привело к введению в отношении Пакистана американских санкций. В мае Индия в ответ провела пять испытаний ядерного оружия, одно из которых совершенно определенно было термоядерным. Через две недели Пакистан ответил шестью подземными ядерными взрывами. В связи с этим Соединенные Штаты, Япония и несколько других стран заявили о намерении ввести более строгие санкции, но было уже поздно; в эксклюзивном ядерном клубе, в котором до недавнего времени состояло пять стран, появилось два новых члена.