Читать книгу "Растоптанная гордость - Джульетта Армстронг"

— Эта ваша проклятая гордыня! Сильвия, ведь она отравляет жизнь всем!

— Думаю, у вас тоже нет недостатка в гордыне, — колко возразила она. — Вот вы говорите, что испытывали угрызения совести оттого, что дурно обошлись со мною, и что с тех пор все время пытались загладить свою вину. Но ведь вам просто стыдно за свой поступок, и подлинного сожаления о содеянном вы не испытываете. Вы скорее умрете, чем унизитесь и попросите у меня прощения. Вместо этого вам куда проще усилить свое покровительство, потому что тогда вы можете ждать от меня уже не прощения, а благодарности. — Она помолчала и внезапно с горечью прибавила: — Я никогда не верила тому, что обычно говорят об удачливых бизнесменах, но сейчас, по крайней мере, кое-что из этого кажется мне правдой.

Он поднялся и некоторое время с любопытством смотрел на нее.

— Во всяком случае, в одном я определенно удачлив, — неторопливо проговорил он. — Я вызываю у вас совершенно определенное чувство, и чувство это — ненависть. Но я предпочитаю, чтобы вы уж лучше ненавидели меня, чем оставались равнодушны. Именно равнодушием вы окатили бы меня с головы до ног, если б я съел до последней крошки пирожок, который вы мне столь любезно предлагаете. — Он помолчал и неспешно продолжал: — Вы могли бы полюбить только того, кто сильнее вас, а того, кто уступил бы вам, вы в глубине души презирали бы. Мне кажется, что в некотором смысле я знаю вас лучше, чем вы себя.

С этими словами он повернулся и не спеша направился по тропинке к дому. Генри, насторожив ушки и растопырив лапы, изумленно смотрел ему вслед, потом поднял голову и посмотрел на хозяйку, словно вопрошая: «Да что же это такое случилось с вами обоими?» И тут же получил ответ:

— Можешь возиться с ним сколько угодно, если тебе так хочется! Да, да, ты, Генри… и Пэм… и Дафни, и все вы! А я все равно считаю, что он самый противный человек на свете!

Генри немного посопел и уселся, уткнувшись ей в колени, они вместе стали прислушиваться к звуку, которого ожидали, — к шуму отъезжающей машины Джулиана. Как только этот звук стих, Сильвия, плотно сжав губы и собрав так и не тронутую стопку одежды, медленно побрела по тропинке. Следом за нею бежал Генри. Она не замечала ни солнечного света, ни красоты распустившихся цветов, она чувствовала лишь непривычное смятение и яростный гнев.

Глава 13

В комнатушке за чайным залом Сильвия встретила Дафни. Та переодевалась в цветастый халатик, который носила, когда была ее очередь обслуживать посетителей.

— Я, пожалуй, поработаю еще, — воскликнула Дафни с наигранной веселостью, — а ты пойди отдохни в саду.

— Глупости, Дафни. Сейчас твоя очередь отдыхать. — Пристально глядя на сестру, даже при плохом освещении Сильвия заметила на ее лице следы слез.

— Да лучше что-нибудь делать, чем болтаться просто так. — В голосе Дафни слышалось нетерпение, потом она как бы невзначай спросила: — Кстати, Сильвия, это не Джулиан Мерринг приезжал сейчас сюда? — Сильвия кивнула, и Дафни все тем же нарочито безразличным тоном продолжала распрос: — Ну и что ему от тебя нужно?

Сильвия смутилась:

— Видишь ли, Даф, он рассказал мне то, что, оказывается, знает уже вся округа. Кроме меня. Что вы с Гаем Холдриком безумно влюблены друг в друга.

Дафни побледнела.

— Значит, о нас уже ходят сплетни? — Губы ее дрожали. — Ну если так…

— Ну конечно же нет, Даф, милая… Просто я была ужасно эгоистична и слепа, вот и все.

— Джулиан не имеет права вмешиваться. Ведь он прекрасно понимает, как безнадежно наше положение. — Дафни говорила резко, и вдруг самообладание окончательно изменило ей. Она бросилась в объятия Сильвии, сквозь слезы выкрикивая: — Сильвия, это же просто нечестно!.. После всего, что ты сделала, теперь так беспокоиться!.. Я вообще не хотела, чтобы ты знала!

— Но, Дафни, это же абсурд! — Сильвия гладила золотистые распущенные волосы, целовала мокрые от слез щеки. — Если вы с Гаем серьезно увлечены друг другом, то нет никакого смысла так мучить себя. Ты должна хотя бы выяснить, насколько сильно привязана к нему.

Дафни взяла себя в руки и подняла на сестру глаза, похожие на влажные от росы цветы незабудки.

— Нет, Сильвия, ничего не выйдет. Если мы станем встречаться, то уже не сможем разлучиться. Это все равно что смерть. О, я знаю, что ты думаешь: что все это ребячество, что девушка, которой еще нет и восемнадцати, не может быть серьезно влюблена. — Она вдруг замолчала и через мгновение прибавила: — Знаешь, Сильвия, я не верю, что ты была по-настоящему влюблена в кузена Джулиана, иначе ты не смогла бы так легко перенести все, что произошло между вами. Если б ты чувствовала к нему то же, что я к Гаю…

Сильвия загадочно улыбнулась.

— Надо признать, Дафни, что ты права. Быть может, мне и вовсе не дано любить. И все же давай-ка вернемся к тебе и Гаю. Напиши ему. Напиши, что поговорила со мной и что я прошу его приехать поскорее.

Милое личико Дафни озарилось радостью, но уже в следующую же секунду снова омрачилось, и она встревоженно спросила:

— Но, Сильвия, о какой помолвке может идти речь, если ты не желаешь иметь ничего общего с Меррингами? Гай и его брат Джок дружат с Меррингом, а Джок и Тэсса собираются этим летом пожениться. Получается, что я попадаю в круг людей, которых ты и знать не хочешь.

— Но это не означает, что я буду видеться с Меррингами чаще, чем теперь, — рассуждала вслух Сильвия. — Другое дело, если бы ты собиралась замуж за Джулиана. Но, к счастью, это не так.

— Конечно, не так, — простодушно повторила Дафни. — Если не считать твоих рассказов о нем, он мне кажется слишком старым и каким-то вялым. — И она доверительно прибавила: — Знаешь, что мне сообщил Гай? Тэсса считает, что ее брат, скорее всего, женится на ее подружке Мариэтт Дюпон. Очень симпатичная и талантливая девушка. Она француженка и собирается стать профессиональной актрисой. Джулиан часто возит ее танцевать.

Слова эти буквально сразили Сильвию, хотя она сама затруднилась бы объяснить почему. Ей и в голову не приходило, что Джулиан интересуется девушками, возит их танцевать. А с другой стороны, разве не глупо думать о нем как-то иначе? Разве не доказал он ей своим ленивым флиртом и тем наглым поцелуем, которым ошарашил ее на глазах у целой толпы на Пэддингтонском вокзале, что он опытный и искусный сердцеед? Как она, дурочка, могла считать себя единственной? И разве не очевидно, что с его состоянием и более чем средней внешностью он может позволить себе все, что захочет? Ему не доставляет труда добиться согласия любой девушки.

— По-моему, для влюбленной барышни ты слишком отвлекаешься от темы, Дафни, — проговорила Сильвия добродушно-шутливым тоном. — Отношения с родственниками мужа или жены всегда проблема. Предлагаю забыть о ней на время, а тебе лучше сесть и написать Гаю письмо с просьбой вернуться. Конечно, твое самолюбие будет чуточку задето, зато…

— Самолюбие? — Дафни смотрела на нее в немом изумлении. — О каком самолюбии может идти речь, если один человек любит другого? — Голос ее вдруг изменился. — Вот если бы я знала, что не нужна Гаю, тогда другое дело. Тогда бы я не стала писать ему, это уж точно. Хотя… Непременно дала бы ему возможность доказать свою любовь.