Читать книгу "Избави нас от лукавого - Лиза Коллиер Кул"

Несколько месяцев спустя я разговаривал с Эдом по телефону.

– Ральф, позавчера мне позвонили с «Паранормальных явлений», — сообщил он. — Хотят, чтобы мы с Лоррейн взялись за один случай в Вашингтоне. — Я сразу понял, что речь идет о Маккензи, но Эд успел забыть наш разговор, пока я ему не напомнил. — Ты тоже поезжай.

Если то, что говорили члены семьи Маккензи в телешоу, правда, значит, они оказались в лапах на редкость сильного демона. Когда в Вашингтоне я остановился у таксофона сказать жене, что добрался благополучно, ветер достиг почти ураганной силы. Джен была очень напряжена, хотя и пыталась скрыть тревогу, да и я беспокоился: нахожусь так далеко от дома — а вдруг я понадоблюсь своей семье?

Проезжая через стену дождя, я видел, как на другой стороне улицы большая ветка упала на асфальт.

«Может, он сумасшедший — ехать за две сотни миль в такую погоду помогать незнакомым людям?» — подумает кто-то.

Так можно задаться вопросом, не сумасшествие ли еженощно рисковать жизнью в патрульной машине. Моих коллег, совсем молодых людей намного лучше и храбрее меня, убивают на службе, как Кевина Джиллспика, тоже работавшего в ночную смену. Угонщики застрелили его несколько лет назад, хотя он был в бронежилете. Кевин тоже был женат и имел малолетних детей. Его семилетний сын Дэнни написал письмо, которое зачитали на панихиде: «Я люблю полицию. Когда вырасту, тоже стану полицейским». Теперь зеленый металлический шкафчик в участке стоит невеселым памятником с табличкой «В память офицера полиции Кевина Джиллспика, жетон № 4503, погибшего при исполнении 14 марта 1996 г.». Ниже подписана фраза, которую мы часто слышали от Кевина: «Ну, чтоб все было нормально».

Семья Маккензи понесла такую же сокрушительную потерю, как и сын Кевина: всего через три дня после переезда в новый дом у главы семейства нашли неоперабельный рак, и через месяц его не стало. Вряд ли это подстроил демон — скорее, тут совпадение, но цифра три всегда фигурирует в таких случаях.

Дом вовсе не выглядел обиталищем привидений: Маккензи жили не в старом, продуваемом всеми ветрами замке и не в полуразрушенном особняке, как любят показывать в кино, а в очень красивом, увитом диким виноградом доме в колониальном стиле на тихой улочке в пригороде Вашингтона. Звоня в дверь, я не почувствовал ничего враждебного или зловещего.

– Вы экзорцист? — Я сразу вспомнил тоненькую девочку-подростка с огромными беспокойными глазами: Моника Маккензи, старшая дочь. По телевизору она рассказывала о невообразимых ужасах, которые им пришлось претерпеть.

– Нет, но я приехал помочь, чем смогу, — заверил я.

Перебросившись парой слов с девочками, жмущимися друг к другу в гостиной (никто не хотел оставаться один даже средь бела дня), я в ожидании Уорренов пошел взглянуть на чистые, просторные комнаты. Почувствую ли что-нибудь необычное? Я уже знал, что у дома гнусное прошлое.

По словам Маккензи, полицейские им рассказали, что предыдущий владелец дома был сатанистом. Его жена работала в ночную смену и оставляла двоих малолетних сыновей на отца. Вроде обычное дело, да только вот папаша вместе с участниками сатанистского шабаша сексуально использовали детей.

Дальше — больше: секта начала приносить своему кумиру, дьяволу, жертвы — живых существ. На глазах у детей они разорвали лягушку. «Лягушку? — фыркнет кто-то. — Тоже мне, большое дело!» Но для детей увидеть, как разрывают живую лягушку, гораздо страшнее, чем для взрослых стать свидетелями автоаварии.

Я считаю, была подготовка к бесконечно худшему: позже сектой был умерщвлен младенец. Доказать это не удалось, но детектив, который вел расследование, был убежден, что убийство имело место. По закону в отсутствие трупа или прямых доказательств нельзя осудить за совершение преступления, на что и рассчитывали сатанисты. Ритуал видели только сыновья хозяина дома, а в глазах закона маленькие дети не являются надежными свидетелями. Мальчики рассказали полиции, что младенец был заколот несколькими ударами ножа, положен в коробку и брошен в ручей, протекающий неподалеку. Полицейские коробку нашли, но ни следов крови, ни изувеченного тела не обнаружили, несмотря на тщательные поиски, и в конце концов дело закрыли.

Подозреваю, что в секту входили так называемые организованные сатанисты, которые идут на все, чтобы надежно спрятать тела своих жертв и избегнуть уголовного преследования. Это несложно — среди организованных сатанистов немало врачей, юристов, политиков, женщин и мужчин, не испытывающих материальных затруднений. Есть даже судьи и офицеры полиции. Словом, у подобных сект есть все средства избежать земного правосудия.

Однако все это домыслы — может, и в самом деле не было никакого мертвого младенца. Но и без этого у полиции собралось достаточно доказательств, чтобы посадить скота-папашу за педофилию, избавив от него общество и родных детей. Но содеянного им оказалось достаточно, чтобы привлечь в дом одного из злых духов, бродящих по миру и соблазняющих людей, и отдать другую невинную семью в качестве добычи дьяволу.

Проверив первый этаж, я сошел в цокольный. Прямо у лестницы располагалась комната Моники: типичная девчоночья спаленка, вся в цветочках и картинках. Я походил по цокольному этажу, который оказался очень просторным, с несколькими комнатами. В самой большой стояли телевизор и угловой бар. Здесь было так же чисто, как во всем доме. Сбоку находилась прачечная. Едва войдя туда, я резко остановился, охваченный необъяснимым ужасом. Атмосфера угрозы была такой сильной, что волосы встали дыбом. Я поспешил убраться оттуда ко всем чертям.

Зло можно почувствовать — тело на него реагирует. Дьявол знает, как напугать того или иного человека, потому что ему известны наши слабости. Внешне комната была обычной прачечной, но оттуда исходило сильнейшее ощущение ужаса и ненависти. В отличие от брата Эндрю я не экстрасенс, но, как правило, чувствую присутствие нечистой силы. Это неестественное, бередящее нервы ощущение. Многие описывают беспричинный страх или впечатление, будто происходит что-то очень плохое.

Позже я узнал, что, по мнению следователя, именно здесь собирались сатанисты. От нестерпимого демонического присутствия во мне взревела невидимая сирена. Адреналин зашкаливал. Я поспешил убраться из подвала, и тут из комнаты Моники сильно пахнуло противно-приторными духами. Я спросил Монику, кто сейчас заходил в комнату. Она ответила, что никто, и очень заволновалась, когда я сказал, что в ее комнате нечем дышать от парфюма. Торжествующе, будто это было главным доказательством ужаса, в котором семье приходилось жить, она воскликнула: «Вы тоже почувствовали? Такое у нас все время происходит!»

Меня тронула ее искренность, и я понял: здесь уже не проникновение, а подавление, второй этап демонической деятельности, когда цель нечистого — терроризировать семью непрекращающимися, невыносимо страшными явлениями, лишив злополучную жертву всего человеческого и добиваясь, чтобы она перестала сопротивляться одержимости. Подавление в тысячу раз сильнее проникновения: скрежет и царапанье сменяются оглушительными ударами, буквально сотрясающими дом. Терзают уже не кого-то одного, а всю семью. На этом этапе уже не мелочатся тем, чтобы посеять сомнения и страхи у одного человека, дом становится враждебным для любого входящего.