Читать книгу "Грешные желания - Мэгги Дэвис"

Криссет покачала головой.

— А-а, латиноамериканцы вкалывают что есть сил и свято верят в американскую мечту, как когда-то все мы в нее верили. Совсем другое дело, — добавила она, — тип, которого мы будем интервьюировать сегодня утром, генерал Родольфо Бачман, этот южноамериканский политик и всеобщее пугало. — Она вновь покачала головой. — Могу поспорить, что после интервью с ним редакцию «Таймс джорнэл» завалят возмущенными письмами.

— У его жены, — поправила Габи, глядя на проносящийся мимо отель, раскрашенный в цвет беж с красной отделкой. — Я собираюсь взять у сеньоры Бачман интервью о ее прогулке по магазинам и закупленной в них одежде. Генерал тут ни при чем.

Генерал Родольфо Бачман печально прославился пытками, которым подвергались в его стране политические заключенные. Однако, к несчастью, им восхищалось изрядное количество американских конгрессменов правого крыла. Когда генерал останавливался в Фонтенбло-Хилтон-Майами-Бич, его свита занимала два гостиничных этажа и включала в себя полсотни помощников, служащих и телохранителей.

Габи бросила взгляд на наручные часы.

— Криссет, мы жутко опаздываем.

Негритянка моментально нажала на педаль газа.

— Не волнуйся, милая. Эта фашистская харя живет по «латиноамериканскому времени». Ровно в десять означает пол-одиннадцатого или даже одиннадцать часов. Все зависит от того, сколько времени им потребуется, чтобы позавтракать, переодеться, станцевать пару туров танго и полюбоваться, как сеньора напяливает свои драгоценности.

Беседа Габи с сеньорой Констанцей Бачман не имела никакого отношения к политике. «Таймс джорнэл» заказал статью о ежегодном кутеже сеньоры Бачман в Майами. Разгар лета в Северном полушарии приходился на зимний сезон в Южной Америке. В июле и августе тысячи южноамериканцев отправлялись в Майами, чтобы насладиться теплой погодой и прибарахлиться в местных магазинах. Джек Карти решил, что лучше взять интервью у генеральской жены, чем просто пустить информацию о ней в колонке новостей. Точно так поступили в свое время, делая статью об Эвите Перон, находившейся в самом зените своей славы.

— Боже милостивый, — неожиданно воскликнула Габи, — что это?

Они ехали по Коллинз-авеню прямо к гигантской мраморной арке в греко-романском стиле, по бокам которой возвышались женские статуи, имевшие отдаленное сходство с египетскими. Арка перекрывала всю главную трассу. Габи не могла припомнить, чтобы видела нечто подобное в Майами.

Сквозь арочный проем высотой в четыре или пять этажей виднелся изогнутый корпус Фонтенбло-Хилтон-Майами-Бич с его знаменитым плавательным бассейном. Выстроенный наподобие Голубого грота на Капри, он мог похвастаться даже нестандартным искусственным водопадом. Над Фонтенбло в классическом лазурно-синем небе Майами плыли два белых кудрявых облачка.

Габи охнула и обеими руками вцепилась в приборную доску арендованной машины, когда Криссет резко свернула налево. Вместо того, чтобы проехать под гигантской аркой, они миновали ее стороной. Автомобиль взял вправо и выкатил на подъездную дорожку настоящего Фонтенбло-Хилтон и остановился.

Криссет, повернувшись, улыбнулась Габи.

— Неужели ты никогда не видела знаменитую иллюзорную живопись?! Здесь нет никакой арки. Это обман, рисунок на стене здания.

Габи поняла, что видела гигантскую объемную картину, помещенную в том месте, где Коллинз-авеню неожиданно поворачивает влево. Все смотрелось так, как будто они должны были проехать прямо под арочным сводом.

— Боже мой, и все-таки каких она размеров?

— Не знаю, наверное, пару сотен футов. Идея принадлежит Стиву Муссу, работнику отеля. — Криссет передала машину на попечение служащему стоянки Фонтенбло, одетому в униформу, и расчехлила свои камеры. — Владельцы отеля развернули кампанию по возвращению Майами-Бич его прежнего веселого облика. Китч всегда считался здесь высоким искусством. Эта гигантская фреска на Коллинз-авеню пользуется большим успехом.

Габи последовала за Криссет через людные приемные залы Фонтенбло. Парковая часть отеля оставалась такой же, какой она ее помнила, а вот старый вестибюль превратился в обширное помещение с баром и местом для отдыха, откуда открывался вид на знаменитый плавательный бассейн Голубого грота, пальмовый сад и искусственный водопад — точно такой же, как на фреске на Коллинз-авеню. Здание было переполнено шумными и богато одетыми отдыхающими из Венесуэлы, Чили и Аргентины. Среди них было даже несколько человек из Бразилии, говоривших на португальском языке.

— Мы идем в «Дайнинг-Галери», — сказала Криссет и подтолкнула Габи по направлению к главному ресторану отеля.

Интервью было назначено на десять часов — необычное время завтрака для южноамериканцев. Но Габи не ожидала, что генеральская свита реквизирует все помещение ресторана. У дубовых дверей их встретили двое мускулистых охранников в военной форме.

Криссет подтолкнула Габи вперед.

— Представители прессы, — возвестила она. — Газета «Майами таймс джорнэл». Открывайте дверь, пижоны!

Военизированные охранники оглядели темнокожую фотокорреспондентку в желтом шелковом костюме и в туфлях на высоких каблуках, ее сумку с фотокамерами, переброшенную через плечо; на их лицах застыло каменное спокойствие.

— Ваши документы, — процедил один из них, едва пошевелив губами.

Габи стала нащупывать бумажник, где лежала карточка прессы, но Криссет крикнула властным тоном:

— Шутишь, парень? Будешь командовать у себя дома, но не здесь!

Повелительно взмахнув рукой, Криссет прошла мимо охранников и схватилась за шарообразную ручку большой дубовой двери. К счастью, дверь открывалась внутрь.

— Поторапливайся, Габриэль, — приказала она через плечо.

Габи, затаив дыхание, проскользнула следом. Однако напускная важность Криссет сделала свое дело: охранники уставились на них, широко открыв рты.

На лестнице, ведущей к ресторану, девушки остановились. «Дайнинг-Галери» был отделан темно-фиолетовым бархатом и обставлен мебелью в стиле Людовика XV с непомерно большими хрустальными канделябрами. Все столики уже накрыли к ленчу скатертями из камчатого полотна, расставив массивные серебряные вазы, наполненные до краев свежими фруктами. Вдоль стен стояли бронзовые, в человеческий рост статуи греко-римских богов и богинь, по колено утопавшие в живой растительности.

У большого стола, заставленного остатками обильного завтрака, восседало в ожидании все семейство Бачман. Генерал Родольфо Бачман в живописной форме, сочетавшей в себе золотой, красный и зеленый цвета, держал в руках рожок и чашечку кофе; рядом с ним устроилась маленькая пухлая женщина в пышном платье для коктейлей от Кристиана Ла Круа. Ее наряд из бирюзового шифона был усыпан серебряными блестками. Вокруг генерала с женой толпились многочисленные секретари и помощники. Чуть позади выстроились, по крайней мере, два десятка телохранителей. В центре этой колоритной группы находилось полдюжины хорошо одетых детишек, начиная с младенца, игравшего с серебряной конфетницей на пурпурном ковровом покрытии ресторана, и кончая угрюмым подростком в рубашке с короткими рукавами и изображением «Роллс-Ройса» на груди. Передние фары «Роллса» из красного стекла, подключенные к батарейкам, беспрестанно мигали.