Читать книгу "Черные псы - Марина Серова"

- Где это я так уделалась?

- Действительно - уделалась, - сказал Селиверстов, глубокомысленно почесывая дулом пистолета-автомата лоб.

До самого колена мои черные джинсы были густо забрызганы рыжеватого оттенка плотной грязью, она запеклась целыми соцветиями, а ботинки и джинсы до щиколоток и еще немного выше и вовсе залиты слоем все той же, странного красноватого оттенка, грязи. Порванная наискосок черная майка тоже была усеяна, хоть и не столь часто, пятнышками брызг. Именно на них и уставился Селиверстов, да и неудивительно, благо под изрядно изувеченной майкой ничего не было. Ну и тепло было в эту веселую ночь с десятого на одиннадцатое мая!

- Так, - Селиверстов направил на меня "узи", - а ну быстро в сауну, пока не поздно!

- А после чего может быть поздно? - серьезно спросила я.

Селиверстов, не отводя дула, ответил:

- Ну, например, после того как я выйду на улицу и поваляюсь в грязи, чтобы иметь законное основание пойти в сауну вместе с тобой.

- А это обязательно?..

- Идти с тобой?..

- Да нет. Валяться в грязи...

- В самом деле, - произнес Дима, опуская "узи", - ты умная девочка.

С этими словами он легко подхватил меня на руки и, не обращая внимания на мой демонстративный визг, понес в сауну.

- А кто же будет охранять вход? - выгнувшись, как кошка, промурлыкала я, оказавшись на лежаке в предбаннике.

Он свирепо улыбнулся в ответ и одним ловким неуловимым движением разорвал надвое мою и без того многострадальную майку...

* * *

Утром, выйдя к завтраку, я увидела в гостиной Баскера, о чем-то оживленно беседующего с Соловьевым и Эвелиной. Психоаналитик напряженно улыбался, показывая прекрасные ровные зубы, и держал руку на плече Эвелины.

- Андрей Карлович, у меня к вам маленький разговор, - подходя, сказала я. Конечно, я могла бы и не говорить об этом, а побеседовать с Баскером после завтрака, но меня взбесил контраст между насупленным, только что вставшим на ноги после ранений Баскером и ухмыляющимся Соловьевым, нахально держащим руку на плече его жены.

- Хорошо.

Мы отошли в сторону, и я выложила ему результаты своих ночных похождений. Естественно, за исключением эпизода с Селиверстовым.

- Примерно то же самое мне говорил и капитан Вавилов, - покачал головой Баскер.

- Вавилов? - воскликнула я. - Он здесь?

Надо признаться, что я не сказала о том, что Новаченко с Тимофеевым упоминали капитана. Это всегда можно сделать, а пока...

- Да, он приехал полчаса назад, - ответил Баскер. - Да вот он сам, спроси у него. Капитан, Татьяна Александровна интересуется вашими успехами.

- А-а-а, Таня, - проговорил Вавилов, - я только что из Тарасова, привез очень интересную информацию. Но об этом после завтрака.

Жр-ррать хочу, как крокодил!

После весьма обильной - особенно для утреннего приема - трапезы, в которой участвовали супруги Баскеры, Соловьев, Вавилов и я (охранники и люди лейтенанта Боброва ели отдельно и только собственные продукты), все вышли на террасу курить и пить кофе.

- Вы отдали на анализ фрагмент собачьей шерсти, Денис Иванович? спросил Соловьев, галантно поднося зажигалку к моей сигарете, а потом сигарете Вавилова. - Есть результаты?

Вавилов внимательно посмотрел на Олега Платоновича и произнес:

- Да, кое-что имеется. Замечательные результаты, господа.

- Да что же может быть замечательного в результатах анализа собачьей шерсти? - наивно воскликнула Эвелина.

- Ты забываешь, Виля, что это собачья шерсть могла светиться, выговорил Баскер, - если меня не слишком ударили по голове, а та кузнецовская компания не перепила.

- Вас, безусловно, ударили по голове очень сильно, - произнес Вавилов, - а упомянутые вами молодые люди, если судить по их лицам наутро, приняли на грудь по принципу "ни в сказке сказать, ни пером описать". Но заключение экспертов таково: в шерсти содержится большое количество окисленных люциферинов. Раз в сто больше нормы. А это означает, что эти вещества переходят из своей так называемой "возбужденной" формы в обычное состояние, или люциферозу. А этот процесс перехода сопровождается испусканием света, так, как происходит люминесценция светящихся организмов - жучков, паучков там, светлячков.., ну, и собачек. Я верно описал процессы химического порядка, Олег Платонович? - внезапно обратился Вавилов к Соловьеву.

- А почему вы спрашиваете у меня? - спокойно ответил тот.

Я посмотрела на Эвелину: та заметно побледнела.

- Но вы же врач, - ответил Вавилов.

- И вы полагаете, что я знаю процессы деоксидирования люциферинов? произнес Соловьев.

- Почему бы нет? Я слышал, вы были неплохим фармацевтом и даже получили патент на изобретение нового психотропного препарата, ослабляющего течение шизофрении, - проговорил Вавилов. - Да и другие замечательные разработки у вас, верно, были, а?

- Я давно этим не занимаюсь, Денис Иванович, - примирительно ответил Соловьев. - К тому же подобные слова в ваших устах звучат для меня угрожающе. Неужели занятия фармакологией по новому законодательству являются преступлением?..

- Ну, не фармакология.., а вот вивисекция всегда возбранялась, сказал капитан, пристально глядя на Соловьева. - Впрочем, Олег Платонович, я не инкриминирую вам ничего этого, хотя вы у меня на подозрении... Так же, как и все присутствующие.

- Милые шутки капитана Вавилова, - проговорила я, - а то мы уж подумали, что Олег Платонович вырастил извращенных песиков, пичкая их всякими препаратиками, заставил, понимаете ли, светиться, а на роль сэра Чарльза Баскервиля подыскал Глеба Сергеевича Аметистова. А теперь, коли мы все на подозрении, мне позволительно не считать Олега Платоновича злобным Стэплтоном, а переориентировать на эту роль, скажем, себя. Или вот Андрея Карловича.

- Что? - Баскер вздрогнул и переменился в лице. - И ты...

- ..Брут?.. - докончила я с феноменально сыгранной вопросительной интонацией. - Успокойтесь, Андрей Карлович, просто, по мысли капитана Вавилова, вы вполне подходите на эту роль.

Вавилов ухмыльнулся.

- Ну, знаете... - произнес он. - Кстати, лично я полагаю, что этих псов в округе уже нет.

- Отчего так? - спросила я.

- После такого преступления исполнителей нужно уничтожать.

- А если готовится еще одно преступление? - вдруг спросила Эвелина.

Вавилов пристально посмотрел на нее, и снова в его маленьких глазах вспыхнуло то странное выражение, что я уже видела в его взгляде, обращенном на ту, разъяренную Эвелину, сыплющую десятиэтажными матерными проклятиями.

- Ладно, - произнес Баскер, ощупывая виски, - что-то у меня голова кружится.