Читать книгу "Законник - Семен Данилюк"

Среди оперативных правил Стремянного значилось – «если можешь не делать – не делай». В отличие от суетливого напарника он начал с того, что проштудировал судебно-медицинское заключение, переговорил с патологоанатомом. По мнению эксперта, при обнаруженной в теле Константина Погожева лошадиной дозе азалептина мужчина его комплекции способен продержаться на ногах не более двадцати, максимум, тридцати минут. Стремянный с секундомером в руке прошел тридцатиминутный маршрут от злополучной скамейки в сторону метро, после чего очертил циркулем полукруг, отсёк четыре пятых поисковой зоны, на всякий случай оставил их на участковых, а сам вместе с Матусёнком принялся обходить рестораны в шаговой доступности от парка. На второй день им повезло – фотографии опознали в ресторанчике «Ботик Петра».

Первым ребят смутно припомнил гардеробщик, из бывших ментов, – вроде, были такие, и, кажется, обслуживала Верка. Официантка Вера – полногрудая, увядающая крашеная блондинка далеко за тридцать, с усталыми, густо нарисованными глазами опознала обоих с первого взгляда. Появились они под вечер. К этому времени заканчивают рабочий день банковские офисы по соседству, и ресторан начинает наполняться шумными молоденькими менеджерами. Почему так сразу запомнила именно этих? Весёлые, в меру игривые. И потом, один уж больно ловко кадрился, – она ткнула в фото Вадима. Обычно клиенты пристают, упившись. А эти и пришли разве что слегка навеселе, да и заказали, смешно сказать, двести пятьдесят виски на двоих. Рот пополоскать. Виски сама принесла из буфета, разлила по фужерам, по просьбе клиентов, сунула по соломинке. Совершенно исключено, чтоб кто-то другой принял заказ с чужого стола, не сообщив обслуживающему официанту. Если б принялись распивать из-под полы, тоже обязательно заметила бы, – глаз намётанный. Да у них ни портфелей, ни пакетов, в которых можно было припрятать бутылку с улицы, не было. Даже деньги в рубахе держали.

– Деньги?! – вскинулся Стремянный.

– Ну да. Увесистая такая пачка, перетянутая скотчем. Вот этот из кармашка достал, – Вера постучала пальцем по фото Кости. – Он почему-то решил сразу рассчитаться.

– Кроме тебя, эти деньги кто-нибудь видел? – включился Матусёнок.

Вера припоминающе прищурилась:

– Да наверняка. Соседние столики уже забились, а они ещё меж собой спорить принялись. Второй настаивал, чтоб платить пополам. Так что деньгами махали у всех на виду.

Официантка недоуменно нахмурилась.

– Да что стряслось-то!? – взмолилась она.

– Отравили их, Вера, – сообщил Стремянный.

– Совсем?! – охнула официантка.

– Не совсем, но насмерть, – неловко сострил Матусёнок. – И по времени выпадает на ваш ресторан.

Щёки официантки пошли нездоровыми пятнами, губы злобно искривились.

– Тогда наверняка рыжая прошмандовка! Она мне сразу не глянулась, – выпалила она.

Стремянный и Матусёнок предвкушающе переглянулись. Новую посетительницу Вера приметила, едва та вошла в зал. Щуплая, в джемперочке, потёртых джинсиках, с облупленным носиком, рыжеватая мальчиковая стрижка «гаврош». Ничего примечательного. Пичужка и пичужка. Но – шустрая! Появилась, огляделась и – прямиком к этому столику. Подсела и что-то бойко защебетала.

Разговора Вера не слышала, – оформляла заказ. Но за столиком наблюдала, – всё-таки Вадим заинтересовал и даже начала подумывать, не пригласить ли к себе на ночь. И тут вдруг конкурентка. Пичужку, по мнению Веры, ребята не ждали и, скорее всего, знакомы с ней не были. Но с приходом её оба оживились. Заметила, что она протянула им какую-то купюру. От денег, видела, отказались. Но после этого поднялись и пошли к выходу, оставив девушку за столом. Присутствовавший при разговоре швейцар припомнил: точноточно. Вышли на крыльцо, поозирались. Когда вернулись в фойе, один другому бросил: «Наверное, удрал». По прикидке официантки, отсутствовали две-три минуты. Виски оставалось недопитым.

– Идеальная возможность подсыпать азалептин, – прокомментировал для Матусёнка Стремянный. – Брось порошок и помешивай себе соломинкой. Никто и внимания не обратит.

Когда ребята вернулись за столик, Вера подошла взять заказ у новой клиентки, но та отмахнулась: «Отвянь, шалава!» («На себя б посмотрела»!) Приподняла стакан с минералкой, произнесла что-то вроде тоста, под который все трое выпили. Потом глянула на часы, вскочила всполошено, махнула и выбежала в фойе. Вадим ещё крикнул вслед: «Мы догоним!» Вынимал ли при ней Костя деньги, не помнит. Швейцар пигалицу тоже вспомнил. Больше потому, что не сдала потёртую искусственную шубку в гардероб, а дерзко кинула перед ним: «Посторожи, дедок!» («Дедка нашла, прошмандовка»!), – а по выходе швырнула скрученную десятку. Видно, не густо с деньгами, если в кармане десятку крутит. Но куда пошла, выйдя из ресторана, ждал ли ее кто на улице, швейцар внимания не обратил, – обслуживал клиентов.

Стремянный побеседовал с остальным персоналом. Но больше никто рыженькую не запомнил. Похоже, в ресторан зашла в первый и, скорей всего, в последний раз.

После её ухода мужчины попросили счёт, расплатились. На всё про всё ушло минут пятнадцать.

Но вот что Вера подметила, – клиенты, до того искрившиеся, подшучивавшие, флиртовавшие, вдруг разом отяжелели и уходили, покачиваясь и словно спотыкаясь, хотя так на двухстах пятидесяти граммах и остановились. Даже головами мотали, будто силясь понять, откуда что навалилось.

– Стало быть, сомнений, что отраву подлила эта неустановленная девица, нет? – задумчиво уточнил Гулевский.

– Если исключить официантку, то больше некому, – Стремянный потянулся к рюмке. – Официантку «пробили». Мать-одиночка, квартирка в спальном районе, в ресторане с момента открытия. Кроме мужиков, что изредка водит домой, другого криминала за ней не замечено. Да и работала допоздна.

– Что за купюру совала рыженькая?

– Скорей всего, какая-то «набитая» легенда, чтоб убрать клиентов из-за столика. Что-нибудь вроде таксиста либо приставучего «извозчика», которого доблестные джентльмены должны спровадить. Мол, договорилась за одну цену, а вымогают больше.

– Как версия, возможно, – согласился Гулевский. – Но – дальше? Выйдя из ресторана, ребята, вместо того, чтоб идти к метро, что в пяти минутах, побрели по безлюдной парковой тропинке, по которой, кроме Товарищества, никуда не придешь. Девица повела?

– Скорее задала направление. Могла сказать, что живет в Товариществе, пригласила и пообещала встретить у входа, – Стремянный с сомнением почесал подбородок. – Не совсем же дура, чтоб идти вместе с отравленными. Всё-таки могут перед смертью успеть шейку переломить. Нет, если шла, то следом.

– Если шла? – недоуменно повторил Гулевский. – Так если не шла, то и затевать было не с чего. Сама ли, кто другой по её наводке, но – цель очевидна: дождаться, когда упадут, и ограбить. Вот Котьку и. . дождались. Что тебя здесь скребёт?

– Всё! – рявкнул Стремянный. Извиняющеся поднял ладони. – Всё не сходится. Начать с Котьки. Практически трезвый, нафарширован деньгами, знает, что ждут дома. А Котька, между прочим, однолюб. Не в папеньку, – съязвил он. – И попёрся искать приключения. Вадька, тот да. Хоть и женатый, но – юбочник. Тот запросто мог увязаться. Но если б один пошел.