Читать книгу "Женская собственность - Валентин Черных"

— А разве ирландцы не англичане?

— Не скажу.

— Почему?

— Сходи в библиотеку, возьми соответствующую книгу и почитай.

Она сводила его в городскую библиотеку и научила, как пользоваться каталогами, чтобы найти нужную книгу.

Они загорали с ней на пляже, перед обедом она забегала к нему в номер, и он понял, что любовью можно заниматься всегда и везде, вне зависимости от времени и места.

После обеда она спала, восстанавливая силы, и приходила к нему вечером. Рядом с ней он вспоминал Марину, иногда Лиду; кого вспоминала она, он никогда не узнает, несколько раз в забытьи она называла его Вадиком.

Его беспокоило, что Марина, не получая от него писем больше двух недель, могла заказать телефонный разговор с уведомлением, в коттедже у него телефона не было. И совхозные телефонистки могли ей сказать, что он в доме отдыха в Сочи, телефонистки ведь не дают клятв не разглашать чужих секретов, да и то, что он в доме отдыха, они не считают секретом, какой секрет, если об этом секрете знает весь совхоз, состоящий из нескольких деревень.

С Лорой он не вел откровенных разговоров, но однажды она все-таки спросила его:

— Чего ты хочешь добиться в жизни?

Они говорили по-английски, и поэтому у него было время, чтобы оттянуть ответ.

— Повтори вопрос, — попросил он.

— Кем ты хочешь стать? — уточнила она. — Ты так гордо поправил меня, что ты не механик, а старший механик. А какой дальше может быть механик?

— Главный.

— А потом генеральный механик?

— Генеральных механиков не бывает.

— Тогда о чем мечтает главный механик?

— Главный механик может стать директором совхоза.

— А что это за люди, которые мечтают стать директором совхоза? Вот ты мечтаешь стать директором совхоза?

— Я об этом не мечтаю.

Он не мечтал стать директором совхоза, но не исключал этой должности как промежуточной в своей жизни. Но он никогда и никому не говорил о своих планах. Когда-то он сказал матери Лены, что будет работать в Москве, и был высмеян. Он спланировал свои последующие пять лет, и в эти пять лет в его планы женитьба не вписывалась, может быть не во все пять лет, но в ближайшие два года абсолютно точно. И совсем необязательно жениться в двадцать четыре года. Но две женщины хотели, чтобы он женился на них.

У него в мастерских работал слесарем парнишка, которому только что исполнилось восемнадцать лет, и до ухода в армию осенью он свою жизнь рассматривал как временное состояние, как и большинство парней его возраста. Настоящей жизнью они собирались жить после службы в армии. Он пошел на танцы, выпил для веселья и раскованности, все деревенские парни перед танцами выпивали. После танцев он пошел провожать одноклассницу, с которой танцевал, соседка все же. Ее родители уехали к родственникам, и они оказались вдвоем.

— И что было потом? — спрашивали его слесаря из мастерской.

— Ничего не было. Только ткнулся, и сразу все кончилось. И пошел домой. И больше не ходил. Не нравится она мне. Потеет всегда. И в школе от нее потом пахло. В десятом классе она за партой сидела одна. Я и забыл уже, три месяца прошло. А ее мать приходит к моей и говорит, что она беременная и я на ней должен жениться. Мать меня вызывает и спрашивает:

— Было?

— Почти не было, — говорю я.

— Если забеременела, то и почти считается, — говорит ее мать.

Я им говорю: я же не хотел, чтобы она беременела. Я ее только погладил, она сама трусы сняла. Значит, ей хотелось. Можно считать, что я выполнил ее желание. И почему я за это должен на ней жениться?

— Придется тебе жениться, — говорили слесаря. — Если ребенок твой, то и грех твой. А чего, женись! Пока в армии служить будешь, сын подрастет. А когда вернешься из армии, и думать тебе ни о чем не надо. Баба всегда под боком. Каждую ночь ее можешь хоть ложкой хлебать. Все твое. А потение пройдет. У меня баба тоже от волнения потела. А теперь, когда трое детей, чего ей волноваться, я уже никуда не денусь, она и потеть перестала.

Он слушал эти разговоры и думал, что сам не в лучшем положении, чем этот маленький слесаренок. И как бы он ни объяснял Марине, что надо подождать, она ждать не хотела. Он представлял, как привезет Марину в совхоз и как однажды она и Лида встретятся в магазине. И он представил драку. Конечно, в драке одолеет Марина, она крупнее и выше.

Закончился срок путевки, и он проводил Лору на аэродром, он уезжал поездом на следующий день. Они расцеловались. Почему-то Лора не оставила своего адреса и не спросила его адрес. Однажды, почти через десять лет, он увидел ее или похожую на нее очень располневшую пожилую женщину в Москве. Все-таки не она, решил он и не подошел.

Из Сочи он не писал ни Марине, ни Лиде. Когда вернулся в совхоз, телефонистки сказали ему, что звонила по междугородней какая-то Марина, ей ответили, что он в Сочи на курорте.

Он хотел написать Марине, но все оттягивал. Наступило лето. Как всегда, он вставал на рассвете и затемно возвращался в свой коттедж. Он все-таки написал Марине, что много работает, что особых новостей нет. То, что был в Сочи, он не написал. Как-то один из слесарей сказал ему:

— Лидка вчера уехала.

— Куда? — спросил он.

— В Москву, наверное, грузовик был с московскими номерами.

Потом он узнал от ее подруги, что она вышла замуж за своего сокурсника, который, оказывается, все эти годы любил ее. Теперь он кандидат наук и преподает в институте, где они учились.

— Красивый, — сказала подруга. — Только горбатый.

Значит, горбатому повезло, подумал он тогда и еще подумал, что его связь с Лидой забудут через полгода, ну, через год. Его немного беспокоило, что Марина не ответила на его письмо. Но пришло письмо из дома, в котором вперемежку со всеми деревенскими новостями мать сообщала, что Марина уволилась с маслозавода и завербовалась на разделку рыбы на Сахалин. Он даже обрадовался, что наступила передышка, когда не надо принимать главных решений. Из их деревни несколько женщин побывали на разделке рыбы. Обычно они возвращались через три месяца. К концу лета мать написала, что Марина приезжала в деревню с мужем, военным летчиком. Те, кто его видел в форме, говорили, что полковник, но отец, который разбирался в званиях, сказал, что старший лейтенант.

В мастерских отмечали день рождения бригадира слесарей, и он напился так, что не мог идти, и его отвезли в кузове проходящего грузовика. Такое с ним случилось впервые. И на этом у него закончился период, когда он непрерывно ставил цели и добивался их: поступить в институт, сдать сессию, перейти с курса на курс, получить направление в Подмосковье, закрепиться в совхозе. Главные цели. Были и не главные, но обязательные тоже: купить голубую рубашку к коричневому костюму, купить галстук в горошек или в орнамент для костюма в полоску, а это значило каждый день заходить в совхозный универмаг, чтобы не пропустить необходимое, товаров завозили так мало, что их хватало не больше чем на сутки.