Читать книгу "Клуб желаний - Ким Стрикленд"

Клаудия выдавила неуверенное «спасибо».

— А откуда ты к нам приехала, Клаудия? — поинтересовалась Молли.

Из Аддисона, ляпнула Клаудия и тут же поняла, что лучше было бы наврать, придумать какой-нибудь маленький городишко или выбрать навскидку любое другое местечко в любом другом штате. Нельзя было произносить вслух название этой рабочей городской окраины. Молли поджала губки, улыбка на ее лице сменилась гримасой.

— А сейчас где живешь? — продолжала она допрос.

В Форест-Хиллз, снова сказала правду Клаудия, и тон Милли в ту же секунду стал ледяным.

— А я из Форест-Вудз. — Молли демонстративно остановила взгляд на подносе Клаудии. — Скажи-ка… в Аддисоне все едят мясные рулеты?

Клаудия сглотнула:

— Н-нет.

— А ты их любишь?

— Н-не очень. — Клаудия поняла, что обречена.

— А если не любишь, зачем взяла? У тебя что, с мозгами проблема? — Молли помолчала. — Или ты мне врешь? — Она откровенно издевалась. — Не надо мне врать, Клаудия. По-моему, ты обожаешь рулеты.

Молли оглянулась на свой стол; подруги одобрительно ухмылялись. За ними наблюдало уже полстоловой. Клаудия подняла голову и встретилась взглядом с глазами своих новых одноклассников. Они жаждали крови.

— По-моему, тебе надо доесть свой рулет, — заявила Молли. — Как дома, в Аддисоне.

Клаудия посмотрела на свою остывшую тарелку. Землистый кусок мяса выглядел не менее зловеще, чем зеленые глаза Молли.

— Мне вообще н-не хочется есть.

— А по-моему, хочется. Принимайся-ка ты за свой рулет, Клодия.[10]

Так под общий смех и возгласы «Клодия!» родилось ее новое прозвище.

— Ешь свой рулет, а то никто здесь не будет с тобой дружить.

Клаудия опустила глаза на тарелку. Зал в ожидании затаил дыхание: станет есть или нет?

— Я не голодна, — отрезала Клаудия, хотя на самом деле не чувствовала и половины той решимости, что прозвучала в ее голосе. Когда летишь вниз, терять все равно нечего.

— Еще как голодна. Жуй свой рулет, будто ты в своем Аддисоне. — Молли с усмешкой снова оглянулась на подруг. — Если не съешь — никто не станет с тобой дружить. Ни один человек.

«А если съем — тем более». Уже не скрывая враждебности, Клаудия повторила:

— Я не голодна.

Теперь за стычкой следил весь зал, отступать было некуда. Клаудия с хладнокровным вызовом встретила взгляд Молли Боннер.

— По-моему, — передразнила она, — у тебя с мозгами проблема. И со слухом в придачу. Я три раза сказала, что не хочу есть.

По залу пронесся едва слышный, но физически ощутимый вздох.

Молли никак не ожидала такого ответа. Она, несомненно, рассчитывала на слезы, мольбы о пощаде, быть может, даже на первую в истории школы попытку отведать рулет с подливкой.

Чего-то подобного в иной момент ждала бы от себя и сама Клаудия. Сейчас же она упрямо двигалась внезапно обретенным курсом.

— Давай уточним. Если я съем это дерьмо, то рискую заполучить в подруги такую сучку, как ты. Хм-м. А второй вариант?

— Заполучить в подруги меня, — услышала она звонкий голос из-за соседнего стола.

Голос принадлежал Линдси Тейт.

Истинные драмы, разворачивающиеся в Академии, всякий раз возвращали Клаудию в отрочество, словно она не в столовую приходила, а на урок, которого нет в расписании, — урок социальной ретроспективы. Клаудия наблюдала за хитросплетениями отношений, гадая, сохранится ли очередная дружба между представителями разных слоев школьного общества. Но это непредсказуемо.

Бывает, человек решит, что ты подходишь ему в друзья, и создается впечатление, что тебе не оставили выбора. Линдси заняла сторону Клаудии, потому что та сумела дать отпор Молли Боннер. В тот день за Клаудию были сделаны два выбора. Она не собиралась восставать против Молли. Само как-то вышло. И с предложением Линдси дружить у Клаудии тоже не было выбора. А что еще ей оставалось? Столовая битком набита школьниками, и каждый только и ждет, чтоб Клаудия с Линдси объединились и задали Молли Боннер перцу. С тех пор вот уже двадцать лет Линдси Тейт-Макдермотт — подруга Клаудии.

Многие друзья (Гейл, например) не переставали удивляться странности их союза. Их отношения не походили на задушевную женскую дружбу; Линдси и Клаудия просто не расходились — и все. Но, как в браке по расчету, когда мужчина и женщина незаметно влюбляются друг в друга и счастливо доживают бок о бок до глубокой старости, время сгладило острые углы их с Линдси дружбы. Теперь они стали настоящими подругами, хотя временами Клаудия все же ощущала холодок некоего подводного течения, которое давало о себе знать язвительным словом или недобрым взглядом. Впрочем, Клаудия не придавала этому большого значения — во всяком случае, не слишком задумывалась, — пока с высоты своих тридцати трех лет не взглянула на разыгрываемое в столовой представление на тему «человек и его положение в обществе».

В Академии деление на группы происходило в основном по финансовому принципу: самые популярные девочки принадлежали либо к семьям старой денежной аристократии, либо к семьям именитых нуворишей. Котировалась также слава — отпрыски артистов и спортивных звезд принимались с благосклонностью.

У них в школе в Форест-Вудз было то же самое, только тогда Клаудия этого не замечала. Денег у всех было больше, чем у ее семьи, а про неоднородность общества она еще понятия не имела. Знала только, что сама обретается в самом низу.

Ее просветили, что Линдси Тейт — внучка одного из наследников аптекарей Тейтов и что ее семья страшно богата, богаче Молли Боннер и ее свиты, оккупировавших лучший стол. Но Линдси организовала собственную группу, не желая искать дешевой популярности Молли, смахивающей на жевательную конфету — сладкую снаружи, пустую внутри, со вкусом, который быстро сходит на нет.

В то время Клаудия считала, что Линдси подняла мини-мятеж, отказавшись занять в обществе место, уготованное ей по праву рождения, и что ее независимость привела к ней сторонников. И только много позже, когда они выросли и жили в городе, Клаудию осенила иная мысль: нет, не Линдси тогда избегала общества.

Повзрослевшая Линдси спала и видела, как бы пробиться в свет, — и не просто в круг таких же, как она, богачей, но в высшее общество. Чтобы рядом с именами других знаменитостей и ее имя мелькало на страницах светской хроники. В колонках Анны Гербер,[11]среди участниц ежегодной весенней демонстрации мод Женского фонда. И т. д. и т. п. Линдси просто в лице менялась, когда кто-либо мимоходом упоминал при ней о приглашении на модный показ, — сама Линдси пока лишь мечтала об этом заветном призе.