Читать книгу "Медвежатник фарта не упустит - Евгений Сухов"

Тотчас к входу со всех ног бросились два боевика и оттащили мертвецки спящих красноармейцев в ближайшие заросли кустов. Вслед за ними, воровски крадучись, к входу в банк пробрался химик-адъюнкт. Он достал из сумки три шашки, зажег их и бросил одну за другой в галантно распахнутые боевиками двери банка. Через минуту он посмотрел в сторону пристроя дома Оконишникова, где оставались Савелий, Мамай и электрический специалист, достал из-за пазухи противогазовую маску с выступающим вперед набалдашником угольного фильтра и надел ее на лицо. То же самое проделали и два экспроприатора, после чего первые вошли в здание банка. Вслед за ними скрылся за тяжелыми дверьми химик, а затем и подошедшие, тоже в масках, Савелий, Мамай с саквояжем хозяина и электрический спец с сундуком, в котором лежал готовый к применению плавильный аппарат.

Картина, открывшаяся им, была достойна пера художника-баталиста. Холл банка, словно поле сражения, был усеян телами людей. Прямо у входа, уронив голову на стол, спал пожилой красноармеец. Поодаль от него лежал на полу, раскинув руки, красноармеец с нашивками младшего командира. Еще двое солдат лежали возле колонн. Рядом с ними валялись винтовки с примкнутыми штыками, которые на всякий случай прибрал Яким со своим товарищем.

Прямо на ступенях, ведущих на второй этаж, ничком лежал человек в штатском, зажав в руке наган со взведенным курком, а у входа в цокольный этаж сидел, опершись спиной о стену, еще один красноармеец. Уткнувшись подбородком в грудь, он храпел, испуская дивные рулады, слышимые даже в другом конце огромного холла. Мамай, проходя мимо, толкнул его носком сапога, и тот свалился на бок, перестав наконец храпеть.

Закрыв изнутри двери банка, налетчики разделились. Электрический дока, передав Мамаю сундук с плавильным аппаратом, отправился искать центральный узел сигнализации банка, набив карманы кургузого пиджака отвертками, кусачками и изоляционной лентой.

Адъюнкт-химик с одним из боевиков пошли на второй этаж, дабы проверить, не остался ли там кто из охраны, и при надобности бросить для верности еще парочку газовых шашек, а Савелий с Мамаем и Якимом спустились на цокольный этаж. У входа в него, где окончились ступени, лежали в неестественных позах еще двое красноармейцев, через которых пришлось переступать. Пройдя длинным коридором подвального этажа, Савелий с остальными свернули налево и уперлись в большую железную дверь, скорее, похожую на ворота.

— Вот она, дверь в хранилище, — глухо произнес Родионов сквозь маску.

Открыть кодовый замок с неизвестным набором цифр нечего было и думать. Можно было колдовать над ним до утра, перебирая тысячи комбинаций, и не открыть его, потеряв время и уйдя ни с чем. Поэтому Савелий, сняв маску — было уже можно, — уселся прямо на пол и принялся ждать возвращения электрического специалиста.

Мамай и Яким сделали то же самое.

— Что с подводами, Яким? — спросил Савелий, с удовольствием вытянув ноги.

— Будут ждать нас, — боевик посмотрел на наручные часы, — через два часа у окончания железнодорожной ветки… Восемь подвод.

— Восемь? — переспросил Родионов.

— Да, восемь, — подтвердил Яким. — Было бы и десять, да двое в последний момент отказались. А искать новых не было уже времени.

— Хорошо. Оставшиеся мужики не подведут? — задал волновавший его вопрос Савелий.

— Не должны, — ответил Яким. — Я дал им задаток и обещал еще вдвое после окончания дела.

— Правильно, — резюмировал Родионов и тоже посмотрел на часы. Стрелки показывали без четверти час пополуночи.

Вернулись химик-адъюнкт и второй боевик.

— Все чисто, — сообщил Савелию боевик, уважительно поглядывая на химика. — Двое солдат на втором этаже тоже прилегли отдохнуть.

— Как долго действует усыпляющий газ? — спросил Родионов у адъюнкта.

— Четыре-пять часов я вам гарантирую, — ответил химик, усмехнувшись. — Надеюсь, мы управимся за это время?

— Я тоже на это надеюсь, — медленно ответил Савелий.

Электрический мастер, он же оператор плавильного аппарата, вернулся, когда часы показывали семь минут второго.

— Все, — выдохнул он, закуривая папиросу. — Сигнализация полностью отключена. Пришлось повозиться, однако. Хитро было придумано, ничего не скажешь…

— Ну что, начинайте, маэстро, — кивнул ему Родионов, поднимаясь с пола. — Теперь все зависит от вас.

Мастер бросил папиросу, затоптал ее носком кожаных чеботов, щелкнул замком сундука и достал из него два баллона, заправленных природным газом и кислородом с резиновыми шлангами, идущими к медной штанге-держателю с широким соплом. Сопло имело несколько десятков мелких отверстий, а сама штанга — вентиль с двумя манометрами, измеряющими подаваемое давление, и немецкое клеймо.

Сначала он отвернул вентили на баллонах. Затем, отодвинув держатель в сторону, зажег спичку, повернул вентиль на штанге и поднес спичку к соплу, поглядывая на манометры. Через мгновение сопло пыхнуло голубоватым огнем, с неимоверной силой и змеиным шипением вырывающимся из него. Покрутив еще вентили на баллонах и держателе, он удовлетворенно хмыкнул и посмотрел на Савелия.

— Давай, — коротко произнес Родионов.

— Не смотрите на огонь, — предупредил маэстро и, сняв пенсне и надев очки, похожие на солнцезащитные, поднес горелку к щели меж железной дверью и металлическим косяком, где предположительно находились языки замка. Оставалось только ждать результатов действия плавильного аппарата.

— А как долго твой аппарат будет плавить замки? — громко спросил мастера несостоявшийся профессор.

— Все зависит от металла, — не оборачиваясь к нему, ответил плавильщик.

— И все же? — не унимался химик.

— От получаса до полутора часов, — услышал он исчерпывающий ответ.

— Ну что ж, — невозмутимо ответил адъюнкт, коему уже никогда не было суждено стать не только ординарным, то есть полным, профессором, но и экстраординарным, — тогда я, пожалуй, вздремну.

Мамай с Савелием переглянулись, а оба боевика пожали плечами: такое спокойствие химика никак не вязалось с важностью текущего момента.

— И ты сыможеш засынут? — удивленно спросил Мамай.

— Сымагу, — шутливо ответил ему адъюнкт и, приобняв себя за плечи, улегся на пол, подложив под голову свою сумку.

Время шло. Дверь и косяк в месте, куда была направлена горелка, оплавились, обнажив четыре толстенных круглых языка замка.

— Есть один, — сообщил через двадцать минут плавильщик.

Савелий посмотрел на часы: тридцать две минуты второго.

— Есть второй, — произнес через четверть часа мастер, все так же не оборачиваясь.

Все молчали. Молчал и адъюнкт, мерно посапывая в обе ноздри.

Два последующих языка были расплавлены еще через двадцать пять минут. Когда Савелий, вскочив, раскрыл железную дверь, его часы показывали двенадцать минут третьего.