Читать книгу "У тебя иное имя - Хуан Мильяс"

– И вот недавно, – добавил он, чтобы закончить тему, – мне предложили должность в Аюнтамьенто. Работа сама по себе ответственная – от меня будет зависеть все муниципальное здравоохранение – и, кроме того, может послужить (если я хорошо себя зарекомендую) трамплином для достижения еще более ответственных постов, например в министерстве.

Психоаналитик, немолодой человек с черной бородой и в очках в тонкой оправе, дужки которых, казалось, вросли в его виски, выслушал рассказ о блестящей карьере Карлоса Родо спокойно, не прерывая, но и не поощряя рассказчика. Потом задал вопрос:

– Вы пришли, чтобы поведать мне о вашей профессиональной деятельности?

Карлос Родо почувствовал себя так, словно ему воткнули кухонный нож в тот уголок тела или души, где гнездится тщеславие. Сидя напротив своего психоаналитика – их разделял лишь большой кабинетный стол, единственный темный предмет в залитой светом комнате, – он бросил быстрый взгляд налево, на обитый кожей диван, на котором когда-то провел множество часов. Мебель была расставлена так же, как в его собственном кабинете.

– Нет, – ответил он уже совсем другим тоном. – Нет. На самом деле я пришел за советом. У меня сложились странные отношения с одним трудным пациентом, и я не знаю, что делать. Я мог бы обсудить этот вопрос с кем-нибудь из коллег, но боюсь, что слишком сильно пострадает моя профессиональная репутация. И я предпочел обратиться к вам.

Карлос Родо изложил случай Хулио Оргаса, не вникая в подробности и останавливаясь только на тех деталях, которые считал совершенно необходимыми. Таким образом, рассказ получился лаконичным и сжатым, однако в нем не была забыта ни одна из допущенных Карлосом Родо профессиональных или человеческих ошибок, не скрыта ни одна из проявленных им слабостей.

Слушая своего коллегу и бывшего пациента, старик смотрел на него тем невыразительным взглядом, какой бывает у человека, который, научившись понимать страсти других людей, давным-давно избавился от собственных.

– И что вы сами думаете об этом? – спросил он, когда Карлос умолк.

– Ну, я полагаю, что пациент подсознательно знает, что Лаура – моя жена. Следовательно, он пытается занять мое место. С другой стороны…

– Не надо рассказывать мне о том, что происходит с вашим пациентом. Расскажите, что происходит с вами.

– Я не знаю, – ответил Карлос Родо, секунду поколебавшись. – То есть я понимаю, что мои действия, с точки зрения профессионала, нужно рассматривать как несостоятельные. Полагаю также, что моя роль в развитии событий является гораздо более активной, чем может показаться на первый взгляд. Я не помню, в какой именно момент мне стало ясно, что женщина в парке – это моя жена Лаура, но совершенно отчетливо помню, как и когда я признался себе в том, что знаю, о ком рассказывает мой пациент. Хотя первое произошло, без сомнения, гораздо раньше второго. Таким образом, я подозреваю, что каким-то неуловимым образом способствовал, в ущерб своим же интересам, развитию отношений между ними.

– И почему, как вы думаете, вы это сделали? – задал очередной вопрос старик.

– Потому что мне доставляло и до сих пор доставляет острое удовольствие слышать имя Лауры из уст Хулио Оргаса. Вы можете подумать, что я извращенец, усмотреть во мне сходство с любителем подглядывать за другими. Но, мне кажется, речь идет о чем-то более сложном. Вы знаете, я никогда не относил себя к людям, для которых любовь имеет большое значение. Мои устремления – я никогда этого не скрывал – лежали в другой области: меня интересовали только политика, профессиональный успех и тому подобное. А вульгарные страсти – те, которые я считал вульгарными, – я всегда распределял между борделями и случайными связями: они не должны были становиться препятствием на моем пути.

– На пути к чему?

– Вы прекрасно знаете к чему: к общественному признанию. Я никогда этого не стыдился. Это такое же законное стремление, как и всякое другое. Вам это хорошо известно: вы многого добились. Я женился на девушке, которая мне нравилась, но в которую я не был страстно влюблен. Я был уверен, что смогу подчинить ее энергию, сложить с моей и направить обе на достижение поставленной цели. И, надо признать, все шло хорошо: Лаура отказалась от собственных стремлений (если они у нее вообще когда-нибудь были) и посвятила свою жизнь мне. Так что все было на своих местах. Она не просто любила меня – она восхищалась мной. И восхищалась моими достижениями. Я хотел создать крепкую семью. А для этого достаточно, чтобы один любил, а другой был умен. Поэтому мне кажется, что отсутствие влюбленности с моей стороны – это большое преимущество. Однако с тех пор, как Хулио Оргас начал говорить мне о Лауре, я уже не могу жить без этих рассказов. Постепенно я начал влюбляться в собственную жену, и, если на каком-либо из сеансов речь не заходит о ней, я сам осторожно навожу пациента на эту тему. И это происходит со мной в сорок лет, когда я достиг зрелости и уже был уверен, что время, когда со мной могло стрястись подобное, миновало навсегда. И хуже всего то, что я не могу отказаться от этого пациента – он необходим мне: он звено, которое все еще соединяет меня с Лаурой. Я влюбился в нее благодаря ему.

– Объясните мне, пожалуйста, – попросил старик, глядя своими серыми глазами поверх оправы очков, – что значит слово «циник»?

– Ну, – начал Карлос Родо тоном легкого превосходства, – это слово, произнесенное вами так, как вы его произнесли, имеет оттенок некоторого морализаторства, которого я в вас раньше не замечал. Я допускаю возможность, что вы хотите заклеймить меня циником, если понимать под цинизмом осознание и признание собственных желаний и способность формулировать их тогда, когда это представляется нужным. Однако мне кажется некорректным давать на основе психоанализа моральную оценку этим или каким-либо другим поступкам.

– Здесь ставится под сомнение не мой профессионализм, – ответил на это старик своим обычным нейтральным тоном, – а ваш.

– Согласен, согласен. И я сам в этом виноват. Я понимаю, что произвожу неважное впечатление, но я не за этим пришел.

– Вы в этом уверены? Уверены, что пришли сюда не с той же целью, с какой ходите в бордели, – дать свободу проявления тем граням своей личности, которые вы не решаетесь или не хотите демонстрировать в других местах?

– В каких местах? – несколько растерялся Карлос Родо.

– В постели со своей женой, например.

– Извините, но я пришел сюда просить о помощи.

– И в чем вам нужно помочь?

– Я и сам не знаю.

– Прекрасно знаете… Вы пришли за советом, которого я не могу вам дать, потому что моя работа заключается в другом. Ключ к решению проблемы, которая возникла у вас с пациентом, в ваших руках, а не в моих. Вы помните, на чем мы с вами остановились в психоанализе? Сколько, кстати, времени прошло с тех пор?

– Семь лет. Мы тогда расстались вопреки вашему желанию. Вы настаивали, что психоанализ еще не закончен, что нам следует продолжить. Но у меня было иное мнение. Вы знаете, что моя профессиональная подготовка безупречна.