Читать книгу "Радость поутру - Пэлем Грэнвил Вудхауз"

Нобби высказала надежду, что когда-нибудь найдется человек, который не остановится перед убийством Эдвина, и мы согласились, что, безусловно, к тому идет.

– А теперь, дорогая, – сказал Боко все тем же необъяснимо ликующим тоном, которым я, зная истинное положение дел, не мог не восхититься, – ты, должно быть, хочешь услышать, как прошел наш обед. Так вот. Он прошел очень хорошо.

– Милый!

– Да, прекрасно прошел. По-моему, начало положено замечательное.

– Ты был остроумен?

– Необыкновенно остроумен.

– И раскован?

– Даже более того.

– Ангел! – произнесла Нобби и быстро поцеловала его раз пятнадцать подряд.

– Да, – не остановился на этом Боко. – Мне кажется, на него подействовало. Трудно, конечно, утверждать, когда у человека такая непроницаемая физиономия, скрывающая всякие чувства, но, на мой взгляд, он начал смягчаться. Мы ведь и не ожидали, что он с первого же раза упадет мне на грудь, верно? Обед должен был только подготовить почву.

– А о чем вы разговаривали?

– Так, о том, о сем. Например о пауках, как я припоминаю.

– О пауках?

– Он вроде бы интересуется пауками.

– Вот уж не знала.

– Одна из тех сторон его натуры, которая, по-видимому, была для тебя закрыта. Ну, а после, поговорив о том, о сем, мы еще коснулись того-этого.

– А неловких пауз не было?

– Я не заметил ни одной. Наоборот, он, как говорится, болтал вовсю, особенно под конец.

– Ты сказал ему, какую уйму денег ты зарабатываешь?

– О да, я затронул это.

– Надеюсь, ты объяснил ему, что ты серьезный, целеустремленный молодой человек и доходы твои не могут упасть? Это его больше всего беспокоит. Он опасается, что ты вспыхнешь и прогоришь без следа.

– Как «Укромный уголок»?

– Понимаешь, в молодости, еще только начиная свой пароходный бизнес, дядя Перси вращался в Лондоне в довольно разгульных компаниях и был знаком со многими писателями, которые время от времени получали порядочный куш, но растрачивали все за несколько дней и потом жили в долг. Мой папочка принадлежал к их числу.

Это было для меня новостью. Я и представить себе не мог, что дядя Перси когда-то в молодости вращался в разгульных компаниях. Я вообще не представлял себе, что он когда-то был молодым. Обычное дело: если у старикана усы щеточкой, солидный, доходный бизнес и повадка медведя, поднятого в разгар зимней спячки, никто не интересуется его прошлым и не задается вопросом, может, и он когда-то кутил на всю катушку?

– Этот вопрос мы затронули одним из первых, – ответил Боко. – Я подчеркнул, что современный писатель – это упорный и неутомимый труженик. Его прежде всего интересуют деньги, и добывая, он их откладывает.

– Ну, это должно было ему понравиться.

– Еще бы.

– Так, значит, все хорошо?

– Замечательно.

– Теперь дело за Берти.

– Да, будущее зависит от него.

– Он уговорит дядю, и…

– Нет, я не совсем то имел в виду. Боюсь, тут ты немного отстала от стремнин и водоворотов последних событий. Берти едва ли стоит заступаться за нас перед дядей. Его имя смешано с грязью.

– Смешано с грязью?

– Да. Я верно выражаюсь, Берти?

Я вынужден был признать, что он выразился более или менее верно.

– Дядя Перси почему-то возомнил, – принялся объяснять я, – что я был помощником и вдохновителем Эдвина в его поджигательской деятельности. И это сильно уменьшило мой вес как заступника. Теперь он так легко моему влиянию не поддастся.

– Что же с нами будет? – спросила Нобби дрогнувшим голосом.

Боко, подбадривая, похлопал ее по плечу.

– С нами все будет хорошо. Не беспокойся понапрасну. . – Но ведь если Берти не может замолвит за нас слово…

– Ты упускаешь из виду, какая у него многогранная натура. Он без труда может пролезть в окно буфетной. Этим он нам и поможет. Я много думал, и мне пришла в голову великолепная мысль. Что, если, сказал я себе, я спасу дом твоего дяди от ночного грабителя? Тогда почтенный родич убедится, что я человек достойный. И вымолвит: «Клянусь душой, отличный малый этот Фитлуорт!» Правильно я говорю?

– Пожалуй.

– У тебя какой-то неуверенный голос.

– Просто я подумала, что едва ли это когда-нибудь случится. В Стипл-Бампли уже лет двести не было грабежей. Сыр на днях на это жаловался. Для молодого честолюбивого полисмена, он говорил, тут не открывается никаких перспектив.

– Ну, это можно будет устроить.

– То есть как это?

– Организовать грабеж со взломом. Он произойдет в «Бампли-Холле» сегодня же ночью. Об этом позаботится Берти.

Тут возможно было лишь одно замечание, и я его сделал.

– Минуточку! – воскликнул я.

– Не перебивай, Берти, – укоризненно произнес Боко. – От помех разбегаются мысли. Сейчас объясню в двух словах, какой план я разработал. На рассвете мы с Берти пробираемся в усадьбу. Останавливаемся под окном буфетной. Он разбивает стекло. Я поднимаю тревогу. Он исчезает…

Это был в его плане первый пункт, который, на мой взгляд, заслуживал одобрения. Я сказал:

– А-а.

– … а я остаюсь и принимаю восторги и рукоплескания присутствующих. По-моему, дело беспроигрышное. Солидный домовладелец уорплесдоновского типа очень не любит, чтобы в дом, которым он владеет, вламывались посторонние, человеку, который пресечет в зародыше такую попытку, он обязательно распахнет объятия. И еще до начала дня, по моим расчетам, я получу от него обещание, что он будет танцевать на нашей свадьбе.

– Дорогой! Как чудесно!

Это воскликнула Нобби, а не я. Я же стоял, закусив губу, в нескрываемой тревоге. Мне следовало помнить, говорил я себе, что пьеса, которую написал Боко, принадлежит к криминально-приключенческому жанру, естественно, что и план, родившийся в его отравленном сознании, будет в том же духе.

Ведь если постоянно думаешь про то, как раздаются вопли в ночи, и гаснет свет, и человеческие руки высовываются прямо из стены, и все бегают по дому, крича: «Призрак приближается!», – само собой, в минуту опасности ничто другое и в голову не придет. Я тут же, не сходя с места, решил, что отвечу решительным «нет». То есть Бертрам Вустер всегда рад оказать дружескую поддержку грезам юной любви, однако всему есть границы, и притом очень четко прочерченные.

Вижу, Нобби умерила свои восторги. И тоже стоит, прикусив губу.

– Конечно, это чудесно. Но…

– Не нравится мне это «но».

– Я только хотела спросить, как ты объяснишь?