Читать книгу "Император Юлиан - Гор Видал"

С большим удовольствием Оривасий показывал нам свой родной город. Он знал, что я интересуюсь старинными храмами (хотя в те дни я еще не осознавал себя эллином), и несколько дней подряд мы бродили среди заброшенных храмов на Акрополе и на противоположном берегу реки Селина, которая течет через город. Уже тогда меня поразил унылый вид некогда священных зданий, которые теперь населяли только пауки и скорпионы. Один храм Асклепия еще поддерживался в пристойном виде, и то лишь потому, что Асклепион - центр интеллектуальной жизни города. Это целый комплекс зданий, обособленная территория, включающая в себя театр, библиотеку, гимнасий, портики, парк и, разумеется, сам круглый храм бога врачевания. Большинство этих зданий построено два столетия тому назад, в эпоху, когда архитектура достигла наивысшего расцвета.

В многочисленных проулках и внутренних двориках здесь всегда толпятся ученики. Учителя беседуют с ними, сидя в портиках, и у каждого есть свои последователи. К сожалению, когда мы подошли к портику, где обычно сидел Эдесий, его там не оказалось; нам объяснили, что он болен.

Что поделаешь? Как-никак ему уже за семьдесят, - сказал нам неряшливо одетый юноша, в котором легко можно было узнать неокиника. - Послушайте, а почему бы вам вместо этого не сходить на лекцию Прусия? Это просто высший класс, и вообще, Прусий - это же восходящая звезда философии! Сейчас я вас к нему отведу. - Но Оривасий с завидной твердостью вырвал нас из его объятий. Добродушно выругавшись, поклонник Прусия отстал, и мы повернули назад, на агору.

Это способ существования многих учеников, - объяснил мне его назойливость Оривасий. - Они вербуют новичков для своего учителя, а тот за это платит им с головы. - Обогнув старый театр, мы свернули в узкий переулок, и Оривасий указал нам на небольшой дом:

- Здесь живет Эдесий.

Я послал одного из моих телохранителей узнать, не примет ли меня хозяин дома. Нам пришлось долго ждать, прежде чем дверь отворилась и на пороге появилась толстая старуха с роскошной седой бородой и колючими усами. Она твердо заявила:

- К нему нельзя.

- А когда он сможет нас принять?

- Может, и никогда, - ответила она и захлопнула дверь.

- Это его жена, - рассмеялся Оривасий. - Как видите, очаровательная внешность не всегда свидетельствует о кротком нраве.

- Но я обязательно должен его увидеть.

- Ничего, мы это как-нибудь устроим. А пока я припас для тебя на вечер кое-что интересное.

Этим "кое-чем интересным" оказалась женщина-философ Сосипатра. Ей было тогда уже за сорок, но выглядела она значительно моложе - высокого роста, несколько полновата, но все еще свежа и прекрасна.

Как только мы переступили порог дома Сосипатры, она вышла нам навстречу и сразу же направилась ко мне со словами приветствия, хотя никто ей меня не представил.

- Добро пожаловать, благороднейший Юлиан, и ты, Екиволий. Оривасий, твой отец передает тебе привет.

Оривасий растерялся, и немудрено: ведь его отца уже три месяца как не было в живых! Однако Сосипатра говорила вполне серьезно.

- Я только что с ним беседовала. Он в полном здравии и находится в третьей дуге Гелиоса, под углом в сто восемьдесят градусов к свету. Он советует тебе продать усадьбу в Галатии - не ту, где кедровая роща, а другую, с каменным домом. Входи же, благороднейший принцепс. Сегодня ты хотел встретиться с Эдесием, но его жена не пустила тебя. Тем не менее через несколько дней мой старый друг тебя примет. Сейчас он нездоров, но скоро поправится. Святой человек! Ему еще отпущено четыре года жизни.

Слова Сосипатры потрясли меня до глубины души. Она крепко взяла меня за руку и повела в обеденный зал, стены которого были расписаны изображениями таинств Деметры. Для нас там были приготовлены ложа, а для Сосипатры кресло. Рабы помогли нам разуться, омыли ноги, и мы возлегли за стол.

- Вам известна прекрасная история об Эдесии и его отце? Нет? Она очень поучительна. Отец Эдесия был торговцем и хотел, чтобы сын пошел по его стопам, но сначала он отправил его учиться в Афины. Вернувшись, Эдесий заявил отцу, что не сможет заниматься торговлей, так как он предпочитает быть философом. В ярости отец выгнал Эдесия из дома с криком: "Ну, и какой тебе прок теперь от твоей философии?", на что тот ответил: "Она научила меня чтить отца, даже если он выгоняет меня из дому". С той минуты Эдесий с отцом стали добрыми друзьями.

Голос Сосипатры был так мелодичен, что даже Екиволий, который поначалу был против нашей встречи с ней, попал под ее чары. Рассказанная ею история тронула всех до слез. Сосипатра была настоящим кладезем мудрости, и нам выпало счастье к нему припасть.

Приск: Ты когда-нибудь встречался с этим монстром? Я как-то прожил у нее в доме целую неделю, и все это время она не умолкала ни на минуту. Даже Эдесий, который к ней благоволил (не иначе, он когда-то был ее любовником), считал ее невеждой, хотя открыто этого никогда не высказывал. Он-то, кстати, был прекрасным человеком: в конце концов, он мой учитель, а разве я не самый мудрый человек нашего времени, если не считать Либания?

Либаний: Это что, ирония?

Приск: И все же, хотя Сосипатру вряд ли можно назвать философом, ей нельзя отказать в даре прорицания. Даже я едва не уверовал в ее заклинания и пророчества, тем более что она обладала исключительным талантом лицедейства. Юлиан же поверил ей всецело и, по-моему, его роковое увлечение всей этой чепухой началось с того обеда.

Между прочим, один мой приятель как-то провел с нею ночь. Когда все было кончено, она, лежа на смятых простынях, потребовала, чтобы он воскурил ей фимиам, утверждая, что она, видите ли, богиня Афродита, сошедшая на землю к людям! Мой друг исполнил ее желание, но с той поры больше не делил с нею ложе.

Максим также считал Сосипатру прорицательницей. "Во всяком случае, - говорил он, - время от времени ее посещает дух Афродиты". Можно подумать, что она - постоялый двор! Я в ее обществе всегда скучал, и все же зачастую ее предсказания сбывались. Счастливые совпадения? Кто знает. Но неужели, если боги на самом деле существуют - в чем я лично сомневаюсь, - они точь-в-точь такие же болтуны и зануды, как Сосипатра?

Либаний: Как всегда, Приск впадает в крайность, и все же в том, что касается Сосипатры, я с ним согласен. Она действительно была излишне говорлива, но могу ли я ее за это упрекать, если только что мой старый друг заявил мне прямо в лицо, что своими речами я нагоняю тоску на всю Антиохию?

Юлиан Август

После обеда Сосипатра представила нам своих сыновей. Они были почти моими сверстниками. Двое из них позднее стали торговцами зерном, причем весьма нечистоплотными в делах. Сведения о судьбе третьего, Анатолия, дошли до меня совсем недавно. Несколько лет назад он стал жрецом в александрийском храме Сераписа. Когда по приказу епископа Георгия этот храм был разрушен, Анатолий влез на обломок его колонны и стоит там поныне, глядя на солнце и поворачиваясь вслед за ним. Как завидую я высокой духовности и чистоте его жизни! Но в тот вечер за ужином будущий святой предстал перед нами как вполне заурядный юноша, которого отличало только легкое заикание.