Читать книгу "Война перед войной - Михаил Слинкин"

Дмитрий, да и все присутствующие знали, что полковник давно уже получил в корпусном арсенале пистолет «ТТ», который таскал с собой в портфеле, и автомат «ППШ», хранившийся у него на вилле.

— Вы, вы… — задохнулся полковник, оттянул ворот затянутой галстуком по случаю собрания рубашки с короткими рукавами и, наконец, выдохнул, — вы в каком звании?

— Сержант, — спокойно ответил Дмитрий.

Хладнокровие переводчика еще более подогрело полковника:

— Вы не в свое дело лезете, сержант. Ваше дело — выполнять приказания старших. Да и вообще, вы трус и симулянт. Выдумали себе болезнь, так лечились бы, — и далее в приказном тоне. — Поедете со мной в Кабул, там с вами будем разбираться.

— Есть, — сказал Дмитрий, которому даже захотелось по примеру афганцев браво щелкнуть каблуками. Но он сдержал себя, стараясь не выказать радости от нечаянного подарка полковника. Только подумал: «Неужели он и вправду полагает, что может испугать меня поездкой в Кабул?»

Когда собрание закончилось, Владимир Иванович подошел к Дмитрию:

— Пожалуй, зря ты полез в драку. Весовые категории у тебя с полковником и в самом деле разные. Но все равно спасибо!

— Не за что, — ответил Дмитрий. — Но зачем он в Кабул едет, не меня же песочить?

— Нет, конечно. Докладываться главному, еще в посольский магазин за дешевой мукой и продуктами. Поэтому не самолетом летит, а берет машину, чтобы больше вошло.

— А когда поездка-то?

— По-моему, выезжает уже в эту субботу, через два дня.

— Тогда завтра нужно заехать к хазарейцу, отдать книги.

— Хорошо. Заедем после работы, — согласился Владимир Иванович.

«Завтра четверг, — вспомнил Дмитрий. — Можно будет заглянуть и на базар, прикупить заодно продуктов для переводческих посиделок».

Собираться всей переводческой братией по четвергам, в предвыходной день, стали с конца мая. Тогда на виллу, где раньше размешался представитель Иранской национальной нефтяной компании, то ли просто сбежавший, то ли отозванный компанией после смены режима в стране, переселился советник командира авиаполка со своим переводчиком. Главным достоинством огороженной высоким каменным забором виллы был ухоженный садик с небольшим бассейном. Братия, не без подсказки проживавшего на вилле переводчика, быстро сообразила, что лучшего места для посиделок не придумать. Тем более что советник командира авиаполка — добродушный полковник, напоминавший повадками медведя, — не имел ничего против порой шумных развлечений молодежи. Общими усилиями вычерпали из бассейна застоявшуюся воду, прочистили забитую грязью сливную трубу и стали наполнять бассейн каждую неделю.

К четвергам тщательно готовились, заранее расписывали меню и доставали напитки. Главной заботой была выпивка, точнее — ее отсутствие. Поэтому тех, кто направлялся в Кабул транспортным самолетом или машиной, всегда нагружали большим коллективным заказом на водку, коньяк и пиво из магазина «Востокинторга». Такие оказии, однако, были редкостью. Гораздо чаще по делам в Кабул летал на боевом «МиГе» советник командира авиаполка. А он никому, если всех заказов набиралось не больше одного ящика, не отказывал привезти бутылочку-другую. Как он умудрялся при своих габаритах умещать в тесной кабине старенького «МиГа» ящик спиртного — оставалось для всех загадкой.

XI

В четверг, после работы, как и обещал Владимир Иванович, поехали к хазарейцу. Хозяина в кондитерской не было: за стойкой скучал один из его помощников. По обыкновению заказали простоквашу. Дмитрию она показалась слишком холодной, и, оставив ее согреваться на столике, он пошел с книгами в библиотеку.

Старик-хазареец был там. От его прежней веселости не осталось и следа. Дмитрий знал причину: кумир старика — министр планирования в новом правительстве,[22]хазареец по национальности, был обвинен в заговоре, снят со всех партийных и государственных постов и приговорен к смертной казни, которую, правда, заменили длительным сроком заключения. Хазареец, нацепив очки, сидел в углу лавки за маленьким столиком и листал книжку в потрепанном переплете, как показалось Дмитрию — сборник стихов Абдуррахмана Джами.

— Салам! — сказал Дмитрий.

— Салам, салам! — заставил себя улыбнуться хазареец, поднимаясь навстречу приятелю.

— Как поживаешь? Как дела? Все ли хорошо? — обменялись приветствиями, пожимая друг другу руки.

— Слышал, ты в госпиталь угодил с какой-то хворью? — спросил с тревогой в голосе хазареец.

— Все прошло, — ответил Дмитрий и, не желая говорить о своей болезни, поинтересовался, как идет торговля.

— Какая нынче торговля? — махнул рукой хазареец. — Иностранцев распугали. Туристы предпочитают не рисковать, на дорогах неспокойно. Вот только вашими заказами и кормлюсь.

— Уладится все со временем, — предположил Дмитрий. — В моде нынче Восток. Одни хиппи каждый год толпами за афганской экзотикой приезжают…

— Уже не едут. Их бунтарство дальше причесок, одежды и наркотиков не распространяется. Чуть только порохом запахло — всех как ветром сдуло. А искания их духовные и тяга к загадочному Востоку — это, ты правильно заметил, только мода, которая быстро проходит.

— Спасибо за книги, — сказал Дмитрий, достал из сумки подобранные ему в госпиталь томики и положил их на столик. — С удовольствием прочитал бы все, но уже нет времени. Послезавтра уезжаю в Кабул.

— Да, книги, — задумчиво протянул хазареец. Взял томик Джами, поднес его к свету, с трудом пробивавшемуся сквозь запыленное окно, и прочитал

В мире скорби, где правят жестокость и ложь,

Друга преданней книги едва ли найдешь…

Затворись в уголке с ней — забудешь о скуке,

Радость истинных знаний ты с ней обретешь.[23]

Хазареец помолчал, потом спросил:

— В Кандагар еще вернешься?

— Кто знает? Я человек военный. Прикажут, вернусь, но ненадолго: срок командировки в Афганистан истекает через месяц.

— Я, хотя человек и не подневольный, тоже связан по рукам и ногам, — пожаловался хазареец. — Суета и житейские мелочи совсем одолели. Хочу вот в Герат перебраться, поближе к мазару Джами.[24]Но торговля крепко держит здесь. Ее ведь так просто не свернешь: оставить не на кого, а людей, которые только из моих рук хлеб насущный получают, бросить не получается. Жалко, пропадут без работы.