Читать книгу "В интересах революции - Сергей Антонов"

Внезапно из глубины станционного зала донесся знакомый голос. Офицер возвращался, причем не один. Он что-то кому-то доказывал. На платформе вспыхнул факел.

— Вы не имеете права! — надрывался фашист. — Какая, мать вашу, экстрадиция? Он приговорен к повешению Рейхом и покинет его пределы только в виде трупа!

— Хлебало заткни, да? Томского нам отдал лично господин комендант. Выполняй приказ, если не хочешь сам покинуть свой Рейх в виде трупа.

Толик понял все и приветствовал негодующего фашиста насмешливой улыбкой. Как любил говаривать полковник Сычев, если гора не идет к Магомету… Он увидел двух своих старых знакомых в серых плащах с капюшонами. На этот раз они решили не прятать лица. Хотя один был блондином, а второй брюнетом, определить, кто из них Гиви, было очень просто — его дружок заметно прихрамывал, что Томского весьма обрадовало. Чеслав прислал за ним своих подручных. Какой же молодец! Возможно, окажись сейчас комендант Берилага здесь, он бы его расцеловал. Прикончил бы, конечно, но потом. А сначала облобызал бы. Экс-тра-диция. Какое славное слово!

Офицер понял, что пререкания ни к чему не приведут, и, надувшись, возился с замком. Белобрысый Гиви, от нечего делать, смотрел на узников. Неожиданно он наморщил лоб и, порывшись в карманах, вытащил измятую бумажку, которую и предъявил товарищу.

— Глянь-ка, Мартин, а второй ведь тоже наш клиент.

— Калека, что ли? — пожал плечами Мартин.

— Это ты калека! — возмутился Гиви. — Смотри на того, с побитой рожей!

Мартин внимательно посмотрел на Аршинова, сверился с листком и хлопнул офицера по спине.

— Второго мы тоже забираем.

— Как? Почему? — Возмущенный тем, что Рейх лишают еще одного приговоренного, фашист замахал руками. — На второго не было приказа коменданта! Я сейчас позову охрану!

Фашист продолжал качать права и остановился лишь после того, как трехгранный клинок заточки уперся ему в живот.

— Кишки выпущу, — тихо сказал грузин. — Будет чем занять руки.

Офицеру пришлось замолчать. Мартин достал из наплечной кобуры пистолет и повел стволом, приказывая Томскому и Аршинову выходить.

— Грабли за спину. Гиви, вторые наручники есть?

— Нет, но можно использовать одни на двоих.

Единственные наручники защелкнулись на запястьях Томского и Аршинова. Ситуация выглядела не слишком оптимистично, но Томский заметил, что прапор словно очнулся от столбняка. В его глазах заплясали знакомые бесовские огоньки. Старый вояка молчал, но Толику казалось, что он читает мысли Аршинова: «Еще поживем, Толян! Нет задач невыполнимых. Выучка дисциплинирует воина. Война — академия солдата!»

Томский и Аршинов уходили под издевательский хохот калеки. Он кричал, показывая пальцем на одураченного офицера:

— Что, съел, урод? Руки у тебя коротки!

— Ма-а-алчать!!!

— И не подумаю! Хуже, чем сейчас, ты мне уже не сделаешь! Руки коротки! — надрывался калека. — Кайне криг! Гитлер капут! Безоговорочная капиту…

Грохнул выстрел. И вслед, сквозь многогранное эхо, долетел еле слышный шелест:

— Ich sterbe…

Глава 8 Встреча на Лубянке

Охранники Берилага били проштрафившегося коллегу с таким энтузиазмом, словно наиболее отличившийся должен был получить от Корбута орден Боевого Красного знамени. ЧК наблюдал за экзекуцией со скучающим видом. Сложив руки на груди, он смотрел не столько на дурака-вертухая, сколько на Елену, которую уже водворили на прежнее место. Она даже не пыталась покинуть территорию лагеря — это было невозможно.

Корбут возвратился с Лубянки рано утром и решил разобраться с чрезвычайным происшествием лично. Чеслав подозревал, что подчиненного потянуло на сладенькое и он попытался изнасиловать пленницу. Да на здоровье! Однако все дальнейшее не лезло ни в какие ворота. Как этой хрупкой девушке удалось справиться с крепким мужиком, да еще запереть его в клетке? Как ни печально, приходилось констатировать: в Берилаге побывал посторонний. Проник на отлично укрепленную территорию концлагеря и беспрепятственно вышел. Испарился. На памяти Чеслава был только один случай проникновения в Берилаг.

Проклятый карлик, которого он считал покойником, оказался всего лишь полудохлым, очухался и смотался через какую-то крысиную нору. После этого лагерь прошерстили на предмет потайных ходов, но так ничего и не нашли. Недомерок пытался освободить своего брата-близнеца. Чеслав даже помнил имя узника: Григорий Носов. Это вовсе не означало, что комендант знал заключенных поименно. Просто к мутантам он испытывал что-то вроде нежности. По распоряжению Чеслава уродцы получали усиленный паек, их не слишком напрягали работой.

Кумир молодого Корбута — доктор Менгеле — тоже любил горбунов, карликов и гидроцефалов. Настолько, что после их смерти прикалывал глаза несчастных к стене своего рабочего кабинета. Совсем как энтомолог — жуков и бабочек. Коменданта Берилага так и подмывало скопировать чудную привычку главврача Аушвица, но он опасался обвинений в симпатиях к нацизму.

Виновник ЧП перестал извиваться под ударами товарищей и затих. На него тут же выплеснули полведра воды, и избиение продолжилось. Чеслав же вошел в клетку к Елене. Смерил ее с головы до ног внимательным взглядом. Девушка не опустила глаз.

— Кто здесь был? — властно спросил Корбут.

Елена вместо ответа отвернулась. Вид у нее был неприступный и вызывающий.

— Нехорошо получается, — задумчиво произнес комендант лагеря. — Я к тебе со всей душой, а ты не хочешь сотрудничать… Отвратительное поведение, подстилка кропоткинская. Придется заняться тобой раньше, чем явится муженек. Для начала займемся твоей диетой. Будешь у меня жрать все, что светится от радиации.

И тут Лена сломалась.

— Ты не сделаешь этого! — с отчаянием воскликнула она.

— Разумеется, сделаю, — широко улыбнулся Корбут, почувствовав долгожданную слабину. — А почему мы так боимся радиации? — ласково спросил он, заглядывая Елене прямо в душу. — Почему такая молодая здоровая девушка у нас может бояться радиации?.. Уж не потому ли… — От восторга он даже немного осип. — Уж не потому ли…

Лена прикусила язык и молчала, кляня себя за глупость и безволие. Взгляд она уткнула в пол — лишь бы дьявол не разглядел в ее глазах страх, лишь бы не догадался, почему она так страшится облучения!

— Уж не потому ли, что ты у нас беременна? От Томского! — В голосе Корбута была слышна такая искренняя, такая настоящая радость, будто не родившийся еще младенец приходился родственником и ему самому.

— Нет! Нет! — Но сдержаться было невозможно, и в крик прорвался всхип; Лена разрыдалась.

— Поздравляю! — вдохновленно воскликнул Корбут. — А для беременных у нас особая диета! С ее помощью ты родишь Томскому чудного уродца!