Читать книгу "Сын Авонара - Кэрол Берг"

«Черт побери всех глупцов», — думала я, пока Томас дрожал от ярости. Дело не просто в дружбе и вассальной верности. Я недооценивала Томаса. Мне и в голову не приходило, что его амбиции не ограничиваются Эвардом.

Я попыталась успокоить его.

— Ты обретешь ту силу, о которой мечтаешь, Томас. Ты всегда был близким другом Эварда, ты сражался рядом с ним едва ли не с самого детства. Ты Защитник Лейрана, и не просто потому, что ты его друг. Ты лучший воин во всех Четырех королевствах, и никто не осмелится спорить с этим. Но я не хочу быть королевой, Томас, если это означает стать собственностью Эварда или твоей.

Томас всплеснул руками.

— Тебе больше по нраву бесконечные дурацкие карнавалы Мартина. Ты что, тоже одна из его наложниц?

Это уже слишком. Я ударила его, оставив на потемневшем от гнева лице еще более темную отметину.

— Твой язык так же скверен, как и твой выбор друзей, Томас, и так же примитивен. Единственная глупость, которую я совершила сегодня, — решила, что ты сможешь когда-нибудь понять.

Брат ответил мне с холодной яростью, которая была гораздо хуже гнева.

— Я никогда не пойму, Сейри. — Он распахнул дверь и бросил через плечо последние слова: — Не трудись возвращаться в Комигор. Я отошлю твои вещи в городской дом и позабочусь, чтобы у тебя было все необходимое. Надеюсь, ты выкажешь хотя бы подобие благопристойного поведения после сегодняшнего отвратительного представления. — Он грохнул дверью, оставив меня одну посреди золоченой комнаты.

Ярости я ожидала. Томас с первых дней жизни привык считаться только с самим собой, лишь смутно подозревая о существовании рядом с ним других людей. Но такая неприкрытая ненависть, ее я не ожидала. Придется соблюдать осторожность. В один день я сделала своими врагами двух самых влиятельных людей на свете.

Что ж, выбор сделан, жалеть я не собиралась, хотя теперь понимала, какими печальными могут оказаться последствия. На узорчатом столе в углу комнаты нашлись бумага, перья и чернила, и первое, что я сделала, написала управляющему нашего городского дома о необходимости открыть дом сегодня, а не в конце осени, как это было заведено. Затем я написала Мартину.

«Дорогой кузен!

Как ты сам видел, дело сделано. Моя судьба, по крайней мере в той ее части, что касается замужества, в моих руках, и я не сожалею о сделанном выборе. Но поскольку это решение задевает гордость королей и кровных братьев, праздновать рано.

Не могу выразить, насколько велика моя благодарность за знания и дружбу, которые были дарованы мне в последние четыре года. Мое видение мира бесповоротно изменилось в живом обществе Виндама, но теперь я вынуждена прекратить свои посещения. Хоть это и не мое желание, этот выбор я тоже сделала сама.

Мы договорились с братом, что я стану жить здесь, в городе, и буду всем обеспечена.

Передай друзьям, мои мысли всегда с ними, а тем, кто отправляется в путь, — пусть будет легкой дорога.

С наилучшими пожеланиями, Сейри».

Этого было недостаточно, но и как я смогла бы выразить то, что хотела? Они прочтут между строк.

Первый год правления короля Эварда

Я тут же окунулась в светскую жизнь двора, возобновив прежние знакомства, о которых забыла, начав ездить к Мартину. Мне казалось невероятно нелепым, что вести себя благопристойно, по мнению Томаса, означало вращаться среди нетрезвых богатых бездельников, способных обсуждать лишь, кто чей любовник, каковы перспективы осенней кампании, и заявлять, что вино последнего урожая — лучшее за всю историю.

Но между балами, охотами и прочими увеселениями я много читала и занималась. До Виндама я никогда не занималась учебой, предпочитая чтению книг верховую езду, а письму на бумаге — игру в дротики. И даже в Виндаме мое обучение заключалось в постоянном слушании других, в ведущихся на уровне интуиции спорах и настойчивых расспросах. Только Тенни заставил меня читать. И теперь, когда я была лишена компании, у меня проснулась жажда знаний, утолить которую могли только книги. У меня в голове крепко засело кое-что, о чем как-то упоминал Тенни: раз или два в Королевский Университет Валлеора принимали женщин. Изменить свою жизнь… эта мысль согревала меня. Случались и не такие чудеса.

Еще я наняла старика-музыканта учить меня игре на флейте. Он был пьяница, но в те редкие моменты, когда являлся, не выдыхая пары алкоголя, его музыка бередила душу. Он пояснял, что пьет, потому что никто его не слушает. Я слушала и училась.

Как-то утром я сидела в библиотеке, занимаясь историей Четырех королевств. Вдруг явился Дарзид.

— Просто хотел посмотреть, насколько вам подходит новая жизнь, — пояснил он. — Не прерывайте ваших занятий.

Он устроился в кресле возле окна, словно подтверждая свои слова. Просмотрел стопку книг, лежащих рядом с креслом: по юриспруденции, по философии и по истории Валлеора, на которую я теперь смотрела совсем иначе, выискивая любое упоминание об Авонаре. Начинать разговор предлагалось мне. Беда в том, что в тот момент меня гораздо больше занимало чтение. Потрепанная книга, зажатая в руке, обещала поведать о «власти ужаса и восстановленной справедливости», имевших место четыре с половиной века назад. Я сознательно не предложила Дарзиду никакого угощения и не пересела от стола в кресло, что располагало бы к беседе.

— Скажите Томасу, что у меня все есть и я не страдаю из-за отсутствия его общества или общества Эварда.

— Хм. — Он лениво, не читая, пролистал одну из книг. Тяжело начинать разговор, к которому не лежит душа.

— Что ж, капитан, вам хватает материала для наблюдений, с тех пор как Томас так вас повысил? Решились ли вы записать их, как грозились когда-то? Кажется, теперь, когда королевство снова начало войну, немного юмора не повредит.

— Мир нелеп. Я… — Он замолк, кинул книгу на стол и, откинувшись на спинку кресла, стал барабанить по подлокотнику длинными тонкими пальцами. Хотя его костюм был, как всегда, безупречен, сам капитан выглядел плохо. Он сидел спиной к окну, и его лицо оставалось в тени. Озорной блеск в глазах пропал.

Я ждала, что он продолжит свою мысль. Он был не из тех, кто топчется вокруг да около или ревностно блюдет этикет. Но молчание затягивалось и стало совсем уж невыносимым, я ощутила потребность сказать что-нибудь.

— Капитан, зачем вы здесь?

Призрак его прежней насмешливой улыбки мелькнул на лице.

— Я скучаю по нашим обеденным разговорам. Любая сплетница в этом городе знает, что вы поссорились с братом, но мое имя не упоминается рядом с вашим. Вы всегда поддерживали во мне веру в мои способности.

— Значит, светская жизнь и военная служба губят их?

— По правде сказать, я плохо сплю. — Он сдвинулся на край кресла и наклонился вперед. — Скажите мне, сударыня, вас когда-нибудь посещало чувство, что вы живете в каком-то ином мире? Что ваша жизнь приняла неожиданный оборот?