Читать книгу "Моя строптивая леди - Джо Беверли"

Беглецы поели, причем Верити — неохотно и безо всякого аппетита.

— Отцу довольно будет одного взгляда, чтобы раскрыть наш обман, — сказала она, нервно вертя вилку.

— Совсем необязательно, — заверил Син. — Человек видит то, во что он верит. Напустите на себя глуповатый вид — и в вашем наряде смело можете столкнуться с графом лицом к лицу. Поверьте, он не удостоит вас и взглядом.

— Не лучше ли укрыться здесь, а Натаниеля вызвать письмом?

— Нет, совсем не лучше. По словам Тоби, на постоялых дворах происходят регулярные проверки. А история, выдуманная вашим отцом? Он мог довести ее и до сведения вашего нареченного. Допустим, тот поверил…

— Никогда!

— Нельзя исключать такую возможность. Майор Фрейзер должен лично увидеть вас, чтобы убедиться в лживости слухов.

— Если Натаниелю уже наболтали о безумии Верити, за ним наверняка следят, да и Мейденхед окружен кольцом стражи, — сказала Чарлз.

— Ну и пусть, ведь ищут-то совсем другую компанию. Я буду вашей козырной картой. Офицер может заговорить с офицером прямо на улице, не вызвав этим ни малейших подозрений. Для этого мне всего лишь нужно стать самим собой. Форма у меня в саквояже.

Решение было столь блестящим, что сестры утратили дар речи.

— Вам, дорогая Верити, нужно часок поспать. Раз уж мы не станем всеми силами рваться в Безинсток, время на отдых найдется.

Она кивнула, слабо улыбнулась и снова скрылась в другой комнате.

Собственно говоря, это был предлог для того, чтобы остаться наедине с Чарлз, и вот теперь Син перевел взгляд на нее. Благородные побуждения боролись в нем с низменными. Ничто так не сближает людей, как физическая любовь. Тем не менее объект его вожделения — дочь одного из самых могущественных людей в государстве. Впрочем, чего ради тогда она живет в нищете, на задворках отцовского поместья?

Надеясь, что вино развяжет Чарлз язык, Син подвинул к ней стакан.

— Чем займемся? Рассказами из прошлого? Какого рода мемуары предпочитаете — о сражениях или о борделях?

— Я не смогу ответить вам тем же.

— Тогда как насчет карт?

— Разве что «по маленькой».

— Охотно. Если я играю, то только так.

— Азартный игрок предпочитает высокие ставки.

— Такого рода азарт не по мне: в равной мере не люблю обирать и быть обобранным.

— Поговорим об армии, — сказала Чарлз, отпивая из своего стакана. — Где вы воевали?

— В числе прочего в Америке. Помните так называемую франко-индейскую войну?

— Не случалось ли вам встречать генерала Вульфа? — оживилась девушка.

— Это был блестящий стратег, но суровый командир.

— А в Квебеке вы бывали?

— И там, и в Дуйсбурге. Надо сказать, это худшее в мире захолустье. Уверен, что французы с радостью от него избавились.

— Где было хуже, под Квебеком или под Луисбургом?

— Мы победили и там, и там — а это главное.

— Но какой ценой!

— «Кровью окрашена тога у бога войны», — процитировал Син. — Марлоу.

— Вам по душе быть солдатом, — с удивлением констатировала Чарлз.

— Иначе зачем бы я пошел в армию? — Син взболтал вино в стакане. — Мой юный друг, вы скорее возмужаете, если последуете моему примеру.

Внезапно Честити оценила всю странность того, что переодетая леди беседует с переодетым молодым человеком, при этом опоражнивая стакан за стаканом. Еще минуту назад, однако, это казалось совершенно естественным. Син Маллорен обладал редким даром сбивать ее с толку.

— Армия не для меня, — сказала она. — Я не способен проливать кровь.

— Чтобы понять, на что мы способны, нужно оказаться в безвыходном положении.

— Трудно представить вас в деле.

— А зачем представлять? — Син глянул из-под своих немыслимых ресниц. — Испытайте меня.

Судя по взгляду, вино уже оказывало свое действие. Честити вспомнился утренний эпизод, и она задалась вопросом, можно ли принять всерьез заверения Сина, что он предпочитает женщин. Что, если он осмелится… и что, если она позволит?

— Я поброжу здесь, осмотрюсь!

Чарлз исчезла раньше, чем Син опомнился. Это его раздосадовало и встревожило: никому из них не стоило покидать своих комнат. К тому же Чарлз упорхнула без паричка и треуголки, а разгуливать с непокрытой головой означало привлекать всеобщее внимание. И главное, некого винить, кроме самого себя. Хотя разговор протекал во вполне невинном русле, стоило только дать волю игривой стороне своей натуры, как собеседница поняла это и сбежала.

С ходу бросившись в погоню, он привлек бы внимание к ним обоим и только еще больше испортил бы дело. Син протянул время, сменив ненавистный капор на шляпку, проверив, спят ли остальные, и затолкав в муфту забытые Чарлз вещи. Только тогда, мелко семеня и скромно потупившись, он пустился ее разыскивать.

Поначалу было довольно забавно притворяться женщиной, однако вскоре Син ощутил все минусы своего маскарада. Например, в просторном входном зале какой-то джентльмен учтиво приподнял шляпу, при этом пожирая глазами его внушительный бюст. Руки чесались дать ему в челюсть, но пришлось смирненько проскользнуть мимо.

Центральная улица Солсбери хорошо просматривалась в обе стороны. Нигде не было и намека на Чарлз. Син остановился перед торговкой жареными каштанами.

— Не проходил ли тут молодой человек без шляпы?

— Проходил, красотка, проходил. Вон туда пошел, к реке.

Повернув в указанном направлении, Син оказался в путанице переулков, домиков, садов и конюшен. Поверх одной из стен он высмотрел Чарлз на фоне реки Эйвон. Он бросился туда, но не обнаружил прямого пути и скоро отклонился далеко в сторону, занятый одной лишь мыслью: вернуть девушку на постоялый двор раньше, чем она встретит кого-нибудь из знакомых. Удивленные взгляды прохожих время от времени вынуждали его замедлять широкий мужской шаг.

Обогнув один из садов, Син наконец увидел Чарлз. Девушка стояла у воды и носком сапога спихивала туда сухие листья и веточки. Поза ее была невероятно понурой, истинным воплощением одиночества. Потом она пошла дальше и исчезла из виду.

Звук голосов застал Сина врасплох. Кто-то догонял его. Пришлось шмыгнуть в ближайшую калитку. К несчастью, те двое остановились рядом.

— Говорю тебе, я ее видел!

— Что нам до этой шлюхи? Мы ищем ее сестрицу.

Первый голос был хорошо поставлен и изъяснялся правильно, второй явно принадлежал человеку простому.

— Ну и глуп же ты, приятель! Где одна, там и другая, иначе что ей здесь делать? Она сидела все равно что взаперти с тех самых пор, как навлекла на себя позор.