Читать книгу "Куда приводят мечты - Ричард Матесон"

— Ты научишь меня путешествовать в мыслях? — спросил я.

— Разумеется. Все дело в воображении. Представь себя мысленно в десяти ярдах от того места, где ты сейчас находишься.

— И это все? Он кивнул.

— Попробуй.

Я закрыл глаза и попробовал. Сначала я ощутил вибрацию, потом вдруг почувствовал, что начинаю скользить вперед в наклонном положении. Испугавшись, я открыл глаза и огляделся. Альберт был примерно в шести футах позади меня, Кэти бежала рядом, помахивая хвостом.

— Что произошло? — спросил я.

— Ты остановился, — сказал Альберт. — Попробуй еще. Не надо закрывать глаза.

— Это произошло не мгновенно, — заметил я. — Я чувствовал, что двигаюсь.

— Все потому, что это для тебя внове, — объяснил он. — После того как привыкнешь, это будет происходить мгновенно. Попробуй еще раз.

Я взглянул на полянку под березой ярдах в двадцати от нас и представил, как я там стою.

Движение было настолько стремительным, что я с ним не совладал. Издав удивленный вопль, я упал на землю, не почувствовав боли. Оглядевшись по сторонам, я увидел, что ко мне с лаем бежит Кэти.

Альберт оказался около меня раньше ее; не знаю, как ему это удалось.

— Ты слишком стараешься, — сказал он со смехом. Я смущенно улыбнулся.

— Ну, по крайней мере, было не больно.

— Больно не будет никогда, — откликнулся он. — Наши тела невосприимчивы к повреждениям.

Я поднялся на колени и потрепал Кэти, когда она ко мне подошла.

— Это ее пугает? — спросил я.

— Нет-нет, она знает, что происходит.

Я поднялся, думая о том, как все это понравилось бы Энн. Представляя себе улыбку на ее лице, когда она впервые попробует. Ей всегда нравилось новое, волнующее; нравилось делиться со мной впечатлениями.

Пока ко мне не вернулись мои опасения, я выбрал вершину холма в нескольких сотнях ярдов от нас и мысленно представил, что стою там.

Снова ощущение вибрации; я бы сказал, изменяющейся вибрации. Не успел я и глазом моргнуть, как уже был там.

Нет, не там. Я в замешательстве огляделся по сторонам. Альберта и Кэти нигде не было видно. Что же теперь я сделал не так?

Передо мной вспыхнул свет, и голос Альберта произнес:

— Ты улетел слишком далеко.

Я стал его высматривать. Моргнув раз, другой, я заметил его с Кэти на руках прямо перед собой.

— Что это была за вспышка света? — спросил я, пока он ставил собаку на землю.

— Моя мысль, — ответил он. — Мысли тоже можно передавать.

— Значит, я могу послать свои мысли Энн? — быстро спросил я.

— Будь она к ним восприимчива, то получила бы некоторые, — ответил он. — Но, к сожалению, чрезвычайно трудно, если вообще возможно, послать ей мысли.

И снова я постарался заглушить потаенную тревогу, рождавшуюся вместе с мыслями об Энн. Следовало верить словам Альберта.

— А мог бы я мысленно отправиться в Англию? — задал я первый пришедший в голову вопрос. — Я, конечно, имею в виду здешнюю Англию; полагаю, здесь она есть.

— Да, действительно, — сказал он. — И ты можешь туда отправиться, потому что делал это в жизни и знаешь, что именно себе представлять.

— Где в точности мы находимся? — спросил я.

— В аналоге Соединенных Штатов, — ответил он. — Человеку свойственно настраиваться на волну своей страны и народа. Дело не в том, что нельзя жить, где захочешь. Важно, что тебе было там комфортно.

— Значит, здесь существует эквивалент каждой страны на Земле?

— На этом уровне, — ответил Альберт. — В высших сферах национального сознания не существует.

— Высших сферах? — Я снова был в замешательстве.

— В доме Творца нашего много покоев, Крис, — сказал он. — Ты, например, найдешь здесь особые небеса для каждого направления богословия.

— Какое же, в таком случае, правильное? — спросил я, совершенно сбитый с толку.

— Все, — сказал он, — и ни одно. Буддисты, индуисты, мусульмане, христиане, иудаисты — все имеют свои представления о жизни после смерти, отражающие их верования. У викингов была своя Валгалла, у американских индейцев — охотничий рай, у зелотов — город золота. Все это реально. Все эти понятия являются частью всеобщей реальности.

— Ты найдешь здесь и таких, которые считают бессмертие души чепухой, — продолжал он. — Они колотят по нематериальным столам нематериальными кулаками и фыркают даже при упоминании о жизни вне материи. В этом величайшая ирония заблуждений. Помни об этом, — закончил он. — Любое явление в жизни имеет свой аналог в загробной жизни. Это относится как к самым прекрасным, так и к самым отвратительным вещам.

Когда он это сказал, у меня мороз пошел по коже — не знаю почему, да я и знать не хотел. Я торопливо перевел разговор на другое.

— Теперь мне в этой одежде как-то неловко, — сказал я.

Я говорил импульсивно, но, произнеся эти слова, понял, что сказал правду.

В голосе Альберта послышалась озабоченность.

— Не из-за меня ты так чувствуешь?

— Совсем нет. Просто… — Я пожал плечами. — Ну и как же мне переодеться?

— Так же, как перемещался в пространстве.

— С помощью воображения, сознания? Он кивнул.

— Всегда с помощью сознания, Крис. Его значение невозможно переоценить.

— Хорошо.

Закрыв глаза, я представил, что на мне мантия наподобие той, что у Альберта. В тот же миг я снова ощутил ту же вибрацию, на этот раз словно вокруг меня одно мгновение порхали тысячи бабочек. Сравнение неточное, но лучше ничего не могу придумать.

— Получилось? — спросил я.

— Посмотри, — отозвался он.

Я открыл глаза и посмотрел на себя.

И не удержался от смеха. Дома я часто носил длинный велюровый халат, но то, что на мне было в тот момент, ничем его не напоминало. Мне стало немного стыдно из-за своей веселости, но я не мог с собой совладать.

— Все нормально, — с улыбкой молвил Альберт. — Многие люди смеются, впервые увидев свою мантию.

— Она не такая, как у тебя, — заметил я. Моя была белая, без пояска.

— Она со временем изменится, как и ты, — сказал он.

— Как это получается?

— Путем наложения ментальных образов на идеопластическую среду твоей ауры.

— А можно еще раз? Он хмыкнул.

— Попросту говоря, на Земле бывает, что человека делает одежда, здесь же процесс прямо противоположный. Атмосфера вокруг нас отличается податливостью. Она в буквальном смысле воспроизводит изображение любой передаваемой мысли. За исключением наших тел, ни одна форма не стабильна, пока концентрированная мысль не сделает ее таковой.