Читать книгу "Код розенкрейцеров - Алексей Атеев"

Тощая, как щепка, буфетчица в засаленном, некогда белом халате качала ручным насосом пиво в кружки. На лице ее было написано брезгливое отвращение.

– Валек? – услышал он откуда-то сбоку. Обернулся. Ушастый стоял вполоборота и даже не глядел в его сторону.

Валек приблизился.

– На, отхлебни. – Ушастый придвинул еще не начатую кружку. – Ну что, готов?

– Ага.

– Ништяк. Сейчас оприходуем, – он кивнул на пиво, – и на работу. Жара сегодня – дышать нечем. «Болдоха пухнет, а мы идем на дело», – пропел он вполголоса. – А, корешок? Все путем?

Ушастый показался Вальку слишком возбужденным, обычно он всегда оставался невозмутимым.

– Ты что, бухнул? – поинтересовался Валек.

– Да ну! Я на дело сухим хожу, ты же знаешь. Просто мандраж чуток бьет. Уж больно фарт крутой валит, вот я и нагрелся. Всю неделю этого сундука пас. Он на службу кандехает, я за ним. У проходной болтаюсь, жду. На обед с бабой своей порыл, я следом. Ни разу не трекнулся, что я цинкую. Ага! Он, в натуре, уж такой правильный, по часам, видать, живет. Если на пахоту ушел, то уже не вернется до срока, а как похавает, ровно без пяти два на свою скотобазу рвет.

– Он молодой, старый?..

– Старик! Лет шестьдесят, наверное. Седой весь. Куда ему бабки? Короче, я все срисовал в лучшем виде. Забор высокий и крепкий, из вагонки сделан. Метра три, наверное, высотой. По верху протянута «колючка». Во дворе псы. Но я – не лох, тоже кой-чего петрю. Дом стоит на окраине поселка. Место укромное, он, видать, спецом такое выбрал, чтобы не дыбали, кто к нему шлендает. Но у забора дерево высоченное растет. Тополь, что ли… И прямо над двором нависает. Ты залезешь, а потом по веревке спустишься. Сечешь? Я бы и сам, да куда с моим ревматизмом. Ага! Значит, спустишься с верхотуры, я щекотнусь, ты мне откроешь. Там замок с внутренней щеколдой.

– А собаки?

– Самое главное. Вот тут, – он пнул холщовый мешок, лежащий на полу, – мясо. Ты как на дерево залезешь, оттуда его вниз и покидаешь, собакам то есть…

– Думаешь, нажрутся халявной хаванины и кусаться перестанут?

– В натуре, только не от сытости. У меня есть один порошочек… – Ушастый похлопал себя по карману пиджака. – Пятнадцать минут – и бобики лапки кверху. Въехал?

– Отрава, что ли?

– Ну! И не спрашивай, где нарыл. Проверил, будь спок. Действует еще как! Ладно, поканали отсюда, – сказал он, взглянув на часы.

Поселочек, где проживала будущая жертва, был действительно небольшой, но справный. Дома на загляденье, заборы высоченные.

– Самое куркулевское место, – со знанием дела объяснил Ушастый. – Нахапали! И куда только ОБХСС смотрит.

Валек засмеялся:

– Ты прямо прокурор!

– А чего?! Таких я всю жизнь душил и, сколько можно, душить буду. С работяг шерсть стригут… Жиреют на рабочем классе, суки. Вон его дом, кладовщика то есть. Смотри, забор самый высокий в околотке. Ну ничего, «недолго фраер танцевал». Залезть сможешь? – он кивнул на громадный тополь.

– Запросто.

– Законно! Пока в кустах посидим. Он уже, видать, дома.

Они спрятались за пыльной акацией.

– Ага. Вот они. Дыбани…

Валек увидел, как растворилась калитка и из нее вышли двое пожилых людей: мужчина и женщина.

– Потопали, – удовлетворенно проговорил Ушастый. – Ты посиди пока тут, Валек, а я все же малость провожу их. Подстраховаться не помешает.

Через пять минут он вернулся.

– Теперь твой выход. Бери сидор, – он протянул мешок, – и полезай. Только не спеши, торопиться некуда.

Валек перекинул мешок за спину и осторожно полез вверх по корявому стволу. Очень скоро он уже сидел на ветке среди густой листвы. Отсюда хорошо был виден просторный забетонированный внутренний двор с круглым колодцем под жестяной крышей. По двору бегали три здоровенные овчарки. Они, видно, почуяли Валька, потому что судорожно заметались и начали визгливо, не в лад, лаять.

Валек поудобнее устроился на толстом суку, перекинул мешок на грудь, вытащил крепкую, в узлах, веревку, один конец привязал к дереву, другой бросил вниз. Собаки рванулись к веревке и, захлебываясь в лае, пытались ухватить ее зубами.

– Сейчас я вас прикормлю, – прошептал Валек и достал из мешка кусок мяса. Он подержал его на весу, понюхал. Ничем особенно не пахло. И все же нужно осторожней – еще отравишься этой дрянью. Он с размаху бросил мясо на землю. Собаки отскочили, но тут же приблизились, недоверчиво обнюхивая кусок.

Валек замер. А что, если не будут есть, почуют отраву?

Но псы неожиданно с остервенением набросились на мясо и мигом его проглотили.

Валек достал из мешка остальные куски и побросал вниз. Собаки быстро расправились с новой подачкой. Теперь они уже не лаяли, а с вожделением смотрели вверх, ожидая жратвы.

«Интересно, если я грохнусь вниз, – подумал Валек, – за сколько минут они разорвут меня?»

Собаки топтались возле веревки и напряженно смотрели вверх. Неожиданно одна закрутилась на месте, пытаясь укусить собственное брюхо, следом начали так же вести себя и остальные: метались по двору, катались на спинах, терлись животами о бетон. Скоро они лежали в разных углах двора, тяжело дышали. Тела их сотрясались от дрожи, изо рта лезли клочья пены.

«Похоже, готовы», – решил Валек и стал спускаться вниз.

Собаки издыхали. Они надрывно перхали, скулили и жалобно смотрели на незнакомца, словно надеясь, что он облегчит их страдания.

Валек подошел к калитке и свистнул. В дверь тихонько постучали. Чуть скрипнула калитка, и во двор, словно тень, проскользнул Ушастый.

Он оглядел представшую перед ним картину и удовлетворенно хмыкнул:

– Допрыгались, сучьи дети! А, Валек? Ловко мы их?

Но для верности все же…

Он достал из-за сапога финку, подошел к ближайшей собаке, оттянул голову и резко чиркнул по горлу ножом.

Струя крови хлынула на раскаленный под солнцем бетон, собака издала короткий хрип, дернулась и затихла.

– На всякий случай, – удовлетворенно произнес Ушастый, – мало ли… Вдруг очухаются. – Ту же операцию он проделал и с остальными собаками.

– Да и им полегче, – неожиданно заметил он, – не будут долго мучиться.

Залитый летним солнцем бетонный двор, трупы собак, и Ушастый, ухмыляясь, машет ему окровавленной финкой – картинка эта еще долго стояла перед глазами Валька.

– За мной! – Ушастый кинулся к входной двери. – Ага. Заперта. Ничего, сейчас выдрючим. Два внутряка, гляди ты! Значит, и собачкам своим не доверял, падла. А дверь?! Нет, ты дыбани. Железная! Только под дерево выкрашена.

– Замки серьезные? – спросил Валек.