Читать книгу "Магический переход. Путь женщины-воина - Тайша Абеляр"

— Как ты осмеливаешься скорбеть о себе в этом доме! Если ты будешь это делать, он отторгнет тебя. Он просто выплюнет тебя так, как ты выплевываешь оливковую косточку.

Ее увещевание сразу же подействовало на меня. Моя грусть тут же исчезла. Я отерла слезы, а Клара продолжала говорить так, словно ничего вообще не произошло.

— Искусство быть пустым — это тот метод, которым пользовались китайские мудрецы для того, чтобы пройти через глаз дракона, — сказала она, снова усаживаясь на свое место. — Сегодня мы называем это искусство искусством быть свободным. Мы чувствуем, что в действительности это лучшее название, потому что это искусство выводит нас в сферу абстрактного, где отсутствует само понятие о человеческом.

— Ты хочешь сказать, что в этой сфере все бесчеловечно, Клара?

Клара положила вышивку себе на колени и внимательно взглянула на меня.

— Я хочу сказать, что почти все, что мы слышали об этой сфере от мудрецов и тех, кто ее искал, наводит на мысль о том, что кое-что в ней имеет отношение к человеку. Однако мы — те, кто практикует искусство быть свободным, — убедились на собственном опыте, что такое описание не может быть удовлетворительным. Мы обнаружили, что все человеческое в этой сфере — если оно вообще существует там — настолько незначительно по сравнению с бесконечностью других возможностей, что его вполне можно не принимать во внимание.

— Погоди минутку, Клара. А как насчет той группы легендарных личностей, которых в Китае почитают достигшими бессмертия? Разве они не стали свободными в том смысле, о котором ты говоришь?

Они не достигли свободы в нашем смысле, ответила Клара. — Ведь для нас свобода подразумевает также и освобождение от человеческого. А те китайцы, которые якобы стали бессмертными, оказались пойманными в свои собственные мифы о бессмертии, о мудрости, о том, что им удалось достичь освобождения, и теперь они пришли на землю, чтобы помочь на этом пути другим. Среди них были ученые, музыканты и люди, наделенные сверхъестественными способностями, они были подчеркнуто добродетельными и капризными, во многом напоминая древнегреческих божеств. Ведь даже нирвана представляет собой состояние человека, и при этом блаженство связано со свободой от тела.

Кларе удалось нагнать на меня чувство беспросветного одиночества. Я сказала ей, что меня всегда обвиняли в том, что мне недостает теплоты в общении и желания понимать других. Фактически каждый раз случалось так, что мне всегда говорили, что я — самая неприветливая из всех людей, которых мой собеседник когда-либо встречал. И вот сейчас Клара утверждала, что свобода состоит в том, чтобы быть равнодушной к людям. В то же время мне всегда казалось, что я теряю что-то очень существенное, когда отношусь к другим без сострадания.

Я была на грани того, чтобы снова заплакать, но Клара еще раз пришла на помощь.

— Свобода от человеческого не подразумевает, что человек становится бессердечным и равнодушным ко всему идиотом, — сказала она.

— В таком случае свобода, которую ты описываешь, остается полностью непонятной для меня, — настаивала я. — И я не уверена, что захочу ее когда-нибудь.

— А я уверена в том, что она меня вполне удовлетворяет, — провозгласила она. — И хотя мой ум тоже не может понять ее, поверь мне, она действительно существует! Более того, поверь мне, что наступит день, когда ты будешь рассказывать о ней кому-то другому точно так, как я рассказываю тебе о ней сейчас. Возможно, ты тогда будешь пользоваться теми же самыми словами.

И она подмигнула мне так, будто у нее не было сомнений в том, что так оно когда-то и случится.

— По мере того, как ты будешь продолжать свои занятия, вспоминание, та сфера, в которой человеческое не имеет значения, начнет приоткрываться перед тобой, продолжала Клара. — Это послужит тебе приглашением пройти через глаз дракона. Именно это мы называем абстрактным полетом. В действительности он подразумевает переход через громадную пропасть в мир, который не может быть описан, потому что человек не может быть его мерилом.

Я оцепенела от ужаса. Я не могла относиться к словам Клары несерьезно, потому что она никогда не шутила со мной. Мысль о том, что я могу потерять даже ту человечность, которая у меня была, и свалиться в пропасть, была для меня более чем ужасной. Я собиралась было спросить у нее о том, знает ли она, когда передо мной должен открыться вход в этот иной мир, но она продолжила объяснение.

— Неожиданная истина состоит в том, что этот вход находится перед нами постоянно, — сказала Клара, — но только те, чей ум спокоен и у кого на душе легко, могут видеть и чувствовать его присутствие.

Она объяснила, что название «вход» — не простая метафора, потому что он на самом деле появляется перед внутренним взором в виде обычной двери, темного углубления, ослепительного света или какого-то другого вполне осязаемого образа, которым может быть, в частности, и глаз дракона. Она отметила, что в данном случае аллегория древних китайских мудрецов вовсе не является надуманной.

— Древние китайские посвященные верили также в то, что невидимость приходит вместе с достижением спокойного беспристрастия, — сказала она.

— Что такое это спокойное беспристрастие, Клара?

Не отвечая прямо на мой вопрос, она спросила меня, видела ли я когданибудь глаза бьющихся петухов.

— Я никогда в своей жизни не видела, как бьются петухи, — ответила я.

Клара сказала, что в глазах бьющихся петухов можно прочесть выражение, которого не встретишь в глазах других животных и людей, потому что в глазах живого существа всегда отражается озабоченность, участие, злость или страх.

— В глазах бьющегося петуха нельзя прочесть всех этих переживаний, — сообщила мне Клара. — В противоположность этому в них отражается невероятная беспристрастность, нечто такое, что можно встретить также во взгляде тех, кто совершил великий переход. Ведь вместо того, чтобы смотреть на окружающий мир, глаза такого человека обращены внутрь и созерцают там то, что еще не наступило.

— Глаз, который смотрит внутрь, неподвижен, — продолжала Клара. — Взгляд такого глаза не выражает ни человеческой обеспокоенности, ни страха, но лишь бесконечную необъятность пространства. Провидцы, которым посчастливилось взглянуть в бездонность, утверждают, что после этого бездонность смотрит их глазами, в которых теперь можно прочесть только спокойную непреклонную беспристрастность.

ГЛАВА 7

Однажды во второй половине дня, ближе к вечеру, мы с Кларой возвращались в дом из пещеры по длинному маршруту, любуясь открывающимися панорамами. Она предложила сесть отдохнуть в тени каких-то деревьев. Мы рассматривали тени, отбрасываемые этими деревьями на землю, когда неожиданно налетел порыв ветра, заставивший задрожать листья на ветвях. Они заколыхались, и по земле пробежала рябь света и тени. Когда ветер стих, листья вновь замерли на ветвях, а вместе с ними — и тени на земле.

— Ум подобен этим теням, — тихо сказала Клара. Когда мы дышим ровно, наш ум пребывает в покое. Если же дыхание беспорядочно, ум приходит в движение точно так же, как эти листья.