Читать книгу "Бойня - Владимир Ераносян"

Два шприца-дротика с мгновенно действующим анестетиком были выпущены из пневморужей «Санитар» людьми Дугина. Спустя минуту один из стрелков доложил полковнику по рации:

– «Рэт» обнаружен и усыплен. Жду дальнейших указаний по зачистке дома.

– Несите его в фургон. Зачистку не разрешаю. Я знаю, чей это дом и почему «Рэт» прибыл именно в эту несанкционированную точку «Локейшен» без всяких позывных сигналов… – Дугин курил на улице, размышляя над тем, как могла переплестись человеческая память, что привела «Рэта» к знакомому адресу, и его немотивированная агрессия, вылившаяся в нападение на людей. Кто были эти люди, Дугина в данный момент не интересовало. У Исы много врагов, это мог быть кто угодно: от людей из «конторы» до гастролеров из Чечни. Судьба Исы, отработанного материала, Дугина мало интересовала. Он отменил зачистку не в память о генерале Кораблеве, а чисто из прагматических соображений. «Рэт» снова в клетке. Спутник ГЛОНАСС вычисляет его местонахождение без погрешности. Именно за этим он сюда приезжал.

– Уходим! – скомандовал полковник, и фургон с биокиллером, слегка буксуя в снегу, тронулся в обратный путь.

Этот прохиндей Функель унес с собой в могилу главный секрет – почему биокиллер работает без команды? Функционирует без кнопки! Позывного «Батл» Дугин не давал, а «Рэт» вел себя так, словно с помощью «адской машинки» Функеля человеческое начало было парализовано. А может, сын генерала окончательно превратился в крысу? И теперь он – стопроцентное животное и без яда? Полковник вдруг пожалел о покойном профессоре. Зря он поспешил с ликвидацией дока… Пожалел лишь на мгновение – в предстоящих планах Дугину требовался исключительно монстр. Если «Рэт» так агрессивен без внешнего воздействия, что будет, если его бросить в свирепую толпу, добавив еще и «крысиного допинга»! Зрелище представлялось замечательное!

Глава 15. Начало конца

Они шли единым монолитным строем по узкой заасфальтированной аллее кладбища, пока еще не бросая вызов окружающим. Члены «Братства», вездесущие «карлики», которыми верховодил Пыж, представители сочувствующих фанатских группировок, прибывшие со всех уголков столицы, чтобы отдать последнюю дань уважения убитому кавказцами авторитету. Людей собралось столько, что в церкви не хватило места. Батюшка, носившийся с кадилом сразу у двух гробов, не мог проявлять лицеприятие в адрес одного из покойников, ущемляя малочисленных скорбящих по уходу в мир иной старенькой бабули в дешевом самодельном гробу. Поэтому служитель церкви крутился меж трех гробов, как мог.

Развернутые транспаранты, флаги футбольных клубов и запрещенных движений, фотографии убитых Красса и Вездехода превращали траурную церемонию в митинг.

Мать Василия держалась стойко даже у могилы, сказав лишь одну фразу: «Не дай бог никому пережить своих детей…» Познавшую горе женщину было искренне жаль. Вездехода хоронили в закрытом гробу. Его обезображенное тело решили не выставлять на всеобщее обозрение. Его отец и сестры рыдали.

Цветы и венки возложили не только фанаты из противоборствующих группировок, которых смирила общая беда, но и националисты, выглядящие в сложившихся обстоятельствах связующим звеном разорванной цепочки. Изобиловали венки со свастиками и коловратами. Медийных лиц тоже хватало. Эти пришли под журналистские камеры – лишний раз засветиться.

На поминки пригласили только самых близких. Понятное дело, о Пыже и его «карликах» забыли. Обозленный Пыж отправился в спортзал. Убийство Красса лишило его сна. Впервые в жизни он не находил себе места после пролития чужой крови. Его пробуждал любой шорох. Из-за недосыпа организм пребывал в полудреме, но при этом чутко реагировал на каждое обидное слово, а боковое зрение чувствовало косые взгляды. Многих интересовал вопрос, почему выжил только Пыж.

– Может, объяснительную написать? – буркнул Пыж на очередной такой вопрос, хоть и прозвучал он из уст приближенных убитого Красса, не удовлетворенных его рассказом о засаде и численном перевесе кавказцев.

– Ты все равно писать не умеешь… – со злостью рыкнул самый здоровый бугай обезглавленной «фирмы», тем самым высказывая не только осведомленность секретами безграмотного Пыжа, но и презрение к кумиру «карликов», который, по мнению большинства, проявил малодушие.

Лучше пусть считают трусом, чем предателем, блуждал в мыслях Пыж, с одной стороны, довольный, что его не подозревают в убийстве лидера, а с другой – сокрушающийся по поводу своей «подмоченной репутации». Важнее всего для Пыжа было знать, что думает о нем Викочка. На траурной процессии она шла в колонне с его недоброжелателями. Пыж пытался выхватить ее взгляд, уловить его смысл, но не вышло. Она находилась слишком далеко.

Третий день он ощущал себя сторожевой собакой. Правда, охранять приходилось самого себя. Пес всегда сумеет себя защитить, ведь овчарка знает, что лучшая защита – нападение. Такие псы спят мало, они скорее дремлют, они всегда начеку, их обоняние и слух во всеоружии, они бдительны! Но вот что плохо – они не спят! А живут долго только те животные, которые спят подолгу, крепко и безмятежно. Говорят, львы просыпают треть жизни. Но он – не лев, львом скорее был Красс. Получается, дворовая, даже не породистая, собака убила царя зверей…

Да, Пыж превратился в сторожевого пса. Без хозяина. Его хозяином стал собственный страх. Из-за него он не мог сомкнуть глаз. Человек, совершивший предательство, в любом случайном событии, так или иначе отражающемся на его жизни, видит руку возмездия. Всюду и впрямь мерещились засады. Он боялся мести чеченцев, расследования «Братства», даже ментов, ведь на орудии убийства остались его отпечатки. А нож он оставил там, во дворике, неподалеку от трупа Вездехода, поблизости от места преступления…

– У тебя синие мешки под глазами и белки красные… – Это был голос Викочки. Она хотела войти в логово «фирмы» незаметно, преподнести сюрприз в виде себя самой. Она пробиралась к Пыжу по-над стеночкой, украдкой, но он учуял ее приближение. Он увидел вожделенный образ. Ее появление было не просто желанным. Лишь о ней было приятно думать, ведь даже его преторианская гвардия – верные «карлики» – куда-то запропастилась. Оставили его в такой сложный момент, когда тучи над ним сгустились. Хотя разве прислушался бы он к совету тех, кто внимал ему с открытым ртом… Только она могла его успокоить. Только к ее голосу взывали его затравленное сердце и мечущаяся душа. И он услышал своего «ангела», земную девушку, вовсе не претендующую на роль небесного покровителя.

– Ты не пошла на поминки? – удивился Пыж ее приходу, неумело пряча укор.

– Да, мне стало тебя жалко, Пыжик, – откровенно призналась девушка.

– Жалко? Меня не надо жалеть! – ощерился он. – Я не нуждаюсь в этом противном чувстве. Если ты пришла меня жалеть, то проваливай!

– Если я уйду, будешь жалеть ты… – уверенно произнесла Викочка, и Пыж опустил уставшие глаза, так как знал, что она права.

Она подошла и поцеловала его. И сказала, нет, приказала:

– Сними эту чертову штангу.

Он повиновался.