Читать книгу "Опер печального образа - Дмитрий Вересов"

— А ты своего следующего ребенка назови Валей, — предложил Корнилов. — Универсальное имя.

— Ну уж нет, с меня отцовства хватит. Это больше тебя касается, молодожен. Не мог в честь Вали-начальника «вольво» купить. Хотя бы старенькую. Никакого инстинкта чинопочитания… Обрати внимание, Михась, что все убитые совершенно разного социального положения, разного темперамента, характера. Первая девчонка, Даша Куразова — хулиганка, пэтэушница, шпана. Людмила Синявина — интеллектуалка, старая дева, «синий чулок». Елена Горобец — бизнес-вумен, богатая, активная, ухоженная. А лежат как-то одинаково покорно, без всяких признаков борьбы, сопротивления. Тебе это не кажется странным?

— С позиций обычного современного человека все в этом деле выглядит странным, — ответил Михаил, что-то чертя на листке бумаги. — Но стоит только взглянуть на это с другой стороны…

— Только не надо мне рассказывать про окна и двери, — перебил его Санчук. — Запас ангельского терпения Валька на этой версии закончится, и он превратится для нас в того самого монстра, про которого ты мне с утра втюхиваешь.

— Послушай, Санчо, мне ли тебе говорить, что в каждом сложном уголовном деле, в каждом запутанном клубке обязательно торчат ниточки. Что они значат, какую роль играют, мы пока не знаем, но тянуть за них надо обязательно. Может, завтра я уже забуду про все эти народные поверья, но не исключено, что именно они дадут нам настоящую зацепку. А вообще-то мне странно, что ты, хохол, так равнодушно относишься к восточно-славянскому фольклору. Оторвался от корней, от вареников с вишней и саманных хат. Например, по Полтавщине издавна ходило такое поверье: если двери в хату… самые обыкновенные двери…

В этот момент дверь распахнулась от сильного толчка. Корнилов заметил, что Санчук вздрогнул от неожиданности, и отметил это со злорадством, чтобы припомнить напарнику при случае. Сначала в кабинет вошел снежный человек, но коротко подстриженный, в безукоризненном черном костюме. Он тут же отступил к стене, пропуская следующего, сам же превратился в чучело йети. Второй такой же мелькнул в дверном проеме и аккуратно прикрыл дверь, оставшись снаружи.

Когда перемещения в дверях закончились, оказалось, что в кабинет вошел невысокий человек в черных джинсах и мешковатой рубашке. У него было очень приятное лицо, можно сказать, благородное, и неприятные, бегающие глазки. Казалось, дай им волю, и они побегут не только по лицу неожиданного гостя, но юркнут за воротник, выскочат через рукав, а потом и вовсе поскачут по стульям, подоконнику, грейпфрутовому дереву.

Человек постоял посреди кабинета, между двумя столами и стульями, и выбрал нейтральное кресло возле цитруса.

— Разводите? — спросил он, отрывая доверчиво склоненную на его плечо веточку. — У меня фирма есть «Русская зелень». Могу вам пальму привезти в три обхвата или баобаб. Вы только, ребята, дело свое сделайте, как надо…

Он посмотрел на удивленного Санчука, потом на Корнилова, который в данный момент находился в процессе закипания за обиженный цитрус.

— Я — Горобец…

Мужчина достал из нагрудного кармана визитки, хотел встать, но хитрое кресло умышленно углубленной посадки не сразу отпустило его центр тяжести. Зато его охранник мгновенно ожил, в два шага пересек кабинет, принял из рук шефа визитки и положил их на столы хозяев кабинета. Впечатление было такое, будто экскаватор поднял и перенес в зубастом ковше пару гвоздиков.

— Елена Горобец ваша жена? — первым заговорил Санчук. — Примите наши соболезнования.

— На хрена мне ваши соболезнования, — поморщился Горобец. — Меня, вон, главы администраций и депутаты телеграммами уже завалили. Скорбят, разделяют, соучаствуют… Вы мне нелюдя этого найдите. Достаньте мне его, ребята…

— Анатолий Иванович, — старательно прочитал Санчук визитную карточку, но Горобец не дал ему включиться в разговор.

— Мы с Леночкой, можно сказать, только жить начали, — он подпер лоб рукой, принимая старинную позу «пригорюнившись». — Она так мечтала свой стадион-магазин открыть. Через неделю уже запланирована сдача. Название все придумывала. Она же была творческим человеком. Креативные мозги имела. Вот название и придумалось! Думаю, назвать его теперь «Лена». Тут без вариантов. Плевать, что почти «Лента». Пусть они переименовываются, если им так хочется. Через неделю открытие. Будем перерезать черную, траурную, ленточку. Всем Ленам — первым посетителям магазина — пятидесятипроцентная скидка и подарки от покойницы. Ваших жен как зовут?

Санчук наморщил лоб, видимо, вспоминая. Корнилов мотнул головой.

— Неважно, — махнул рукой Горобец и снова сел в кресло. — Я вам, ребята, и так золотые карты покупателей сделаю, будете бесплатно отовариваться. Вы только его мне добудьте к открытию магазина. Я многого не прошу. Пусть будет все по закону: следствие, суд, исполнение приговора… Там поглядим, там видно будет.

Я бы только хотел этого отморозка в день открытия к магазину подвезти, чтобы посмотрела эта гнида, какого человека жизни лишила. Когда народ ломанется за покупками, тысячи покупателей попрут, как на штурм Зимнего, он поймет, на кого поднял свою кровавую руку…

— Мы предполагаем, что ваша жена — уже третья его жертва, — вставил реплику Корнилов.

— Родных и близких этих девчонок я тоже не забуду, — откликнулся Горобец.

— Вторая убитая, между прочим, была свидетельницей на свадьбе капитана Корнилова, — зачем-то ляпнул Санчук, за что получил испепеляющий взгляд от Михаила.

— Значит, у вас к нему тоже личные счеты?

Горобец в три приема выпростался из кресла, которое Санчук с Корниловым называли «демобилизатором», и протянул Михаилу руку. В кресло Горобец уже не вернулся, а уселся на стул перед следователем.

— Если нужна помощь транспортом, людьми, спецсредствами — только намекните, — сказал он, наклоняясь над корниловским столом.

— Какими спецсредствами? — спросил Михаил.

— Любыми. Приборами ночного видения, например. Убийца, насколько я понимаю, охотится за своими жертвами ночью… Вообще, вам лучше знать, чего у вас в милиции не хватает.

Посетитель опять принял скорбную позу, но Корнилов видел, как прыгали его глазки, будто он делал профилактическую гимнастику от близорукости.

— Я же книгу сейчас пишу, — сказал после громкого продолжительного вздоха Горобец. — Про то, как начинал с нуля. Обыкновенным «мусоровозом» — «челночником» начинал. Потом открыл маленькую посредническую фирму… Курочка по зернышку клевала. Это сейчас у меня обороты. Сейчас у меня не курочка, а целая птицефабрика, не зернышко, а элеваторы, амбары зерна… Только что мне все это без нее? Брошу все это, пойду опять в «челночники»… Теперь вот книгу опять же дописывать надо. Трагическая глава. Надо помощника искать с таким литературным даром, чтобы читатели плакали, как на бразильском сериале. Глядишь, и на книжонке выйдет прибыль, бестселлер получится. Я-то поначалу планировал для своих, для партнеров по бизнесу, вроде семейного альбома. Теперь, думаю, тираж можно смело поднимать…