Читать книгу "Книга Джо - Джонатан Троппер"

Каждый день мы с Карли долго гуляли после школы, заходили на Стрэтфилд-роуд, чтобы поесть пиццы или мороженого, по пятницам танцевали на вечеринках, по субботам ходили в кино. Каждый вечер мы, лежа каждый в своей кровати, бесконечно говорили по телефону, исследуя нашу собственную постоянно расширяющуюся вселенную. Иногда по вечерам мы лежали на траве в саду у Карли и, соприкасаясь пальцами, смотрели в небо, стараясь не пропустить падения звезды. Мы ласкали друг друга в отцовском «понтиаке» у водопада Буш, который когда-то дал название нашему городу, а теперь служил излюбленным местом свиданий. Наши бурные поцелуи и ласки становились все смелее, дразнящими крошечными шажками мы продвигались вперед, и с каждым новым уровнем, с каждым волнующим чувственным открытием мы ощущали себя взрослее и ближе друг к другу. Когда мы лежали на заднем сиденье автомобиля с запотевшими стеклами и, голые по пояс, слипались бедрами, терлись и ввинчивались друг в друга сквозь джинсы, с неослабевающим жаром ощупывая друг друга языками, а кожаная обшивка, как целлофан, липла к нашим потным телам, — разумеется, мы искренне верили, что больше нам в жизни ничего и не нужно.

У Сэмми дела обстояли далеко не так прекрасно: как и следовало ожидать, в конце концов он привлек внимание хулиганистой парочки, Шона Таллона и Дэйва «Мыша» Мьюзера. Шон, с челюстью патриция, стриженными под «ежик» платиновыми волосами и темными узкими глазами, загоравшимися при малейшей возможности сделать какую-нибудь подлость, славился любовью поиздеваться над другими, и при этом ему все сходило с рук — то ли оттого что он был стартовым нападающим «Кугуаров», то ли из-за слухов, что его отец был каким-то образом связан с Ботинком Франки, известным местным бандитом. При том, что Мыш был защитником «Кугуаров», а его отец — шерифом, ни у кого не было охоты связываться с Мьюзером и Таллоном, и они фланировали по школьным коридорам в ореоле полной вседозволенности, как молодые аристократы со статусом дипломатической неприкосновенности, как будто никакие законы, написанные для нас, простых смертных, на них не распространялись. Главным у них, безусловно, был Шон, а Мыш, дубовый пенек с лицом австралопитека и страстью к похабным шуткам, всегда маячил на подхвате, как рыба-прилипала за акулой, довольствуясь теми ошметками, которые всплывали на поверхность после кровавой расправы. Сэмми со своими яркими нарядами и привычкой громко напевать в школьных коридорах действовал на них как красная тряпка.

По отношению к слабым Шон отличался особым садизмом, и Сэмми сразу же попал под его прицел. Еще недели не прошло с начала занятий, когда Шон с Мышем обнаружили Сэмми в туалете приглаживающим свой кок.

— Смотри, какая красота, — сказал Мыш.

— Прямо картинка, — согласился Шон. — Давай-ка повесим ее на стенку.

Они оттянули сзади резинку от трусов Сэмми и надели ему на голову, а он безуспешно пытался высвободиться. Это было обычным ритуалом посвящения первогодков, и на протяжении целого месяца первого полугодия Шон регулярно участвовал в этой чуть ли не ежедневной процедуре, но проделать такое с учеником выпускного класса — это было особым унижением. Они оставили Сэмми висеть на брючном ремне и резинке от трусов на вешалке в одной из туалетных кабинок, и тот пробыл в таком положении, в бессилии заливаясь слезами, до тех пор, пока его не обнаружил и не снял оттуда какой-то девятиклассник, принявший Сэмми за своего одногодка.

— Ну почему, — мрачно обратился он ко мне в тот же день в столовой, — почему, где бы я ни был, такие типы всегда меня находят?

Я сочувствующе кивал, чувствуя себя виноватым, как будто своей неспособностью предотвратить неизбежное расписывался в тайном сговоре с Таллоном и его шайкой или как минимум в одобрении ритуала, жертвой которого пал Сэмми.

— Вот, познакомился с местными козлами, — констатировал я, — они пристают ко всем новичкам. Это они так территорию метят, как собаки у своего забора. Пометили — и все. Просто держись от них подальше.

Сэмми посмотрел на меня: за стеклами очков глаза его были полны слез.

— Я всю жизнь стараюсь держаться подальше от таких вот Шонов Таллонов, — произнес он горько, — но они сами меня отыскивают. Просто карма какая-то.

— Не говори ерунды, — сказал я.

Мои слова его не убедили.

— Посмотрим, — пробормотал он.

Через несколько дней, при большом скоплении народа Шон оттащил Сэмми от писсуара, и тот облил себе мочой штаны и ботинки.

— Если тебе так хотелось посмотреть на мой член, — крикнул, по свидетельству очевидцев, Сэмми своему обидчику, — надо было просто попросить. И тебе не пришлось бы утруждаться, и мне отмываться.

К таким пятнам на своей репутации неприкосновенный Шон совершенно не привык, и Сэмми немедленно получил кулаком по лицу и был с головой опущен в унитаз. На самом деле большинство нападок Шона на Сэмми так или иначе были связаны с раздеванием, но я только через много лет обратил на это внимание.

После большой перемены мы с Уэйном прогуляли историю и залезли покурить на крышу. На улице моросило, и, пока мы затягивались, водяная пыль лизала нам лица.

— Ты слышал, что случилось с Сэмми? — спросил я.

Уэйн кивнул, хмуро выдохнув носом дым.

— Ты бы поговорил с ними, — сказал я. — Тебя-то они послушают.

— Только хуже будет, — сказал он.

— Это все отговорки, — сказал я, раздражаясь. — Если бы они дразнили меня, ты бы это прекратил.

— Это не одно и то же, — не согласился Уэйн. Он печально вздохнул, глядя на нависшие над горизонтом тучи. — Он сам виноват, — тихо сказал Уэйн. — Зачем он себя ведет как какой-то… гомик.

Это слово выросло в воздухе между нами, по-драконьи обнажив зуб: оно будто приглашало сразиться с языками пламени в обрамлении спекшейся корки, заманивало в свое драконье логово.

— Он такой, какой есть, — сказал я. — Если ты защищаешь гея, это еще не значит, что ты сам…

— Что я сам кто? — подзадорил меня Уэйн.

— Да никто, — сказал я.

— Джо, ты считаешь, что я голубой? — проговорил он, мрачно глядя на меня. — Ты думаешь, я — гей?

Я на какое-то время замолчал, обдумывая ответ:

— Я не знаю, что думать.

— Так вот, я не гей.

— Ладно.

— Что ты хочешь сказать этим «ладно»?

— Я хочу сказать «ладно».

Он с минуту пристально глядел на меня, потом медленно кивнул и глубоко затянулся.

— Ладно, — сказал он.

Насколько я понял, после этого Уэйн с Сэмми перестали разговаривать.

Через несколько недель Шон с Мышем на перемене затащили Сэмми в копировальную комнату, сняли с него штаны и попытались отксерить его задницу для потомков. Сэмми затеял драку, в результате разбилось стекло копировальной машины, на которую они хотели его усадить. Сэмми пришлось наложить шестнадцать швов, и он еще две недели не мог нормально сидеть.