Читать книгу "Доллары царя Гороха - Дарья Донцова"

– Морда красная, – хихикнула Маня, – это несобака! Они же не могут изменять цвет лица.

– А кто? – окончательно испугалась я. – Ктообитает в этих кустах?

Дегтярев и Кеша переглянулись. Потом полковник начализдавать странные звуки, то ли кашель, то ли всхлипывание. Видно было, что онстарается сохранить на лице серьезность. Но предательская улыбка упорноподнимала вверх уголки его губ. В конце концов полковник не выдержал и засмеялсяво весь голос. К нему моментально присоединились Аркадий и Маня.

– Кто обитает в этих кустах? – всхлипнул АлександрМихайлович. – Весь белый, лохматый, страшный, с красной мордой?

– Ну да, – напряглась я, – кто? Я испугаласьужасно, думала, сейчас укусит!

– Это Зайка, – простонал Дегтярев.

В полном обалдении я глянула на Ольгу.

– Ты?

Зая прищурилась.

– Давно пора очки купить! Ну разве можно так орать? И вовсеу меня лицо не красное!

– Ну, мать, ты даешь, – выдавил из себя Кеша, –сначала пугало за полковника приняла, потом Заю за волкодава.

– Пугало? – насторожился Дегтярев. – Что ты имеешьв виду?

Аркашка чуть не зарыдал от хохота.

– Ничего, кроме того, что мать выглянула из окна дома и,уставившись на жуткого урода, сделанного Иваном из пакета с удобрениями, весьмадолго кричала: «Дегтярев, привет!»

– Глупости, – фыркнул Александр Михайлович.

Я же никак не могла прийти в себя.

– Зайка, что же ты делала в кустах?

Ольга выбралась на дорожку, отряхнула белый халатик,пригладила торчавшие дыбом волосы, поднялась на террасу и заявила:

– То же самое, что и ты!

– Хватит дурить, – ожил полковник, – не знаю, каквсем, а мне в восемь утра выезжать на работу.

Домочадцы цугом потянулись в дом. Я, шедшая последней, сталасозывать собак:

– Банди, Снап, Черри, Хуч… Сюда!

Но псы, радовавшиеся отличной погоде, не спешили в душныйдом. Ротвейлер залег в траве, Бандюша развалился на раскладушке, стоявшей подяблоней, Черри мирно храпела в углу террасы, а Хуч рыскал в заросляхнеизвестного растения, высокого, широколистного, которое Маня отчего-тоназывала «бамбук».

Услыхав мои надрывные крики, Манюня вернулась назад.

– Оставь их, пусть наслаждаются свежим воздухом, в комнатахпросто нечем дышать.

– Включи посильней кондиционер.

– Мусик, его здесь нет. Поэтому собакам лучше во дворе.Надоест на улице, сами придут.

– Но надо дверь закрыть!

– Зачем? – пожала плечами Машка. – Ее с полпинкавышибить можно. Потом, сильно сомневаюсь, что тут бронированные стекла, да ирешеток нет. Глупо загонять животных из сада в помещение, где отсутствуеткислород, только для того, чтобы прикрыть дверь из картона!

Решив послушаться Машку, я оставила стаю в покое и легла.Неожиданно перед глазами появилась Катя, живая и веселая.

– Как думаешь, – весело блестя глазами, спросилаона, – отчего все вдруг поумирали? Сергей, Анна, я? Да еще сразу,буквально друг за другом? Ты поторопись отвезти деньги Кларе, вдруг ее тожеубили!

– Убили? – эхом повторила я. – Кого?

– Нас, – ласково ответила Катя, – про Сережузнаешь?

– Да.

– Думаешь, это я постаралась?

– Ну… Наверное, ты хотела избавить жениха от мучений.

– А ты расспроси эту Веру, как заплатившая ей женщинавыглядела, – посоветовала мне Катя. – И еще, странно, зачем бы ВереАллочке про тетку рассказывать? Ведь она знает, что ее подружка за копеечкуудавится. Нет, наврала Аллочка с три короба, набрехала. Хочешь знать правду?

– Конечно, – кивнула я.

– Вот, читай, я написала письмо.

В ту же секунду Катя как-то странно, слишком часто задышалаи швырнула в мою сторону какой-то предмет. Он пролетел через всю комнату ишмякнулся мне на лицо, противно-мягкий, чуть влажный. Я заорала и рывком села.Мои глаза открылись. На какую-то секунду мне стало еще страшней. Вместопривычной спальни, со стенами, выкрашенными светло-бежевой краской, и с мебельюиз корня оливы, взгляд наткнулся на темное помещение с узким окном, прикрытымветхой занавеской. Но уже через секунду я сообразила: мне приснился идиотскийсон, а около меня на кровати сидит возбужденно сопящий Хуч.

Мопс выглядел необычно. Наш Хучик больше всего на светелюбит поесть и поспать. Опустошив мисочку, он, шатаясь, добредает до дивана иликресла, ставит на мебель передние лапки и ждет, пока кто-нибудь из хозяевпоможет ему закинуть объемистую филейную часть на мягкую лежанку. Оказавшись наней, мопс заползает под плед – и все, просим нас не трогать до ужина.Оживляется он лишь в те дни, когда Жюли переживает дамские неприятности, но ито не слишком. Если нужно выбирать между любовью и сытной трапезой, то Хучпредпочтет гастрономические удовольствия. Он очень редко нервничает. Впрочем,попробуйте сами суетиться с набитым под завязку желудком, посмотрю, как у васэто получится!

Но сейчас Хуч явно пребывал в ажиотаже. Его гладкая, обычноплотно прилегающая к спине шубка стояла дыбом, и издали казалось, что мопспокрыт, словно ежик, иголками. Глаза его возбужденно блестели, уши прижались кголове, хвост распрямился, а из груди вырывалось раздраженное сопение.

– Кто тебя так напугал, милый? – зевнула я. – Или,заразившись от хозяйки, ты увидел кошмар?

Хуч положил правую переднюю лапку мне на колени и разразилсясерией отрывистых, коротких звуков. Я машинально опустила глаза вниз и заорала:

– Спасите! Скорей! На помощь!

Зая, Машка, Кеша и Дегтярев ворвались в спальню. Девицы былив халатах, мужчины выглядели более экзотично. Кеша в трусах, с шампуром вруках, полковник в цветастой хламиде и с пистолетом.

– Что случилось? – кинулась ко мне Машка. – К тебев окно влез грабитель?

Я молча тыкала пальцем в одеяло. Маня присмотрелась и соблегчением воскликнула:

– Это же мышь умершая. Вернее, придушенная. Хучик! Где ты еепоймал? В «бамбуке»? Ай, молодец, охотник. Мусик, не бойся, она скончалась, Хучпросто хотел похвастаться перед тобой добычей, правда, милый? Какой хорошиймальчик!