Читать книгу "Привидения на цыпочках - Валерий Гусев"

Кошкинд как-то странно посмотрел на нее и задал странный вопрос:

– Ирка, а ты училась в этой школе?

– Нет, с чего вы взяли? - удивилась тетя Ира.

– Тогда я тебя не пойму.

– И я вас тоже, - она немного струхнула.

– Насчет директора - это, конечно, глупость. Или хитрость с твоей стороны. Но тоже глупая. Я с тобой так вежливо разговариваю только потому, что тебя в мою фирму устроил твой папа. Упросил меня в память о прежней дружбе. - И тут он строго и неожиданно спросил: - Зачем ты ходила на стройку? Как раз тогда, когда там был выведен из строя рубильник?

– Я? По просьбе директора.

– Он тебя попросил, - зловеще усмехнулся Кошкинд, - испортить рубильник? Он не успел это сделать ночью?

– Нет, что вы! Он попросил, чтобы я принесла немного арматуры - мешки с листьями завязывать.

Кошкинд расхохотался во все горло. От его смеха тетя Ира покрылась мурашками.

– Ты дура! - грубо и прямо сказал он. - Ты даже соврать толком не умеешь. Тебе не место среди нас. Иди на стройку. И завязывай там мешки арматурой!

Да, стальной арматурой, толщиной в палец, пластиковые мешки с листьями не завязывают…

Меня немного обижало, что Алешка так сблизился с Никишовым. Все-таки я ему брат, а не Серега. Но я терпел - понимал, что этого требует наше общее дело.

И оно стало вдруг двигаться вперед с огромным ускорением. Особенно после того, как папа вернулся из Англии.

Конечно, он привез нам всякие сувениры. Маме - духи, а нам с Алешкой коллекцию крохотных старинных пистолетов.

Мама понюхала флакончик, улыбнулась и спросила:

– А крем для рук? Забыл?

Алешка повертел коробочку с пистолетами, сказал: «Спасибо, папочка» и спросил:

– А покрупнее пистолетов в Англии не было?

– На вас не угодишь, - обиделся папа. - У меня там ни минуты не было свободной. Купил, что под руку подвернулось.

– Чудные духи, - сказала мама.

– Очаровательные пистолетики, - сказал Алешка.

– А как ты съездил? - спросила мама. - Разобрался с украденными документами?

– Ты же знаешь англичан. Пишется Ливерпуль, а произносится Манчестер. Вот так они и вспоминали фамилию подозреваемого. У вас, говорят, в России очень трудные фамилии.

– У нас и жизнь нелегкая, - вздохнула мама.

– В общем, вспоминали, вспоминали, а потом доложили - его фамилия… Как ты думаешь?

– Неужели Оболенский? - испугалась мама.

– «За-что-то».

– Что за что?

– Фамилия такая: «За-что-то».

– Славно, - сказала мама. - Когда я училась в пищевом институте, у нас был преподаватель Замота. Читал лекции по консервированию продуктов питания. Звали его Серафим Иванович, а мы между собой Симой называли. Подходит?

– Может быть, - кивнул папа. И добавил: - Фамилия-то редкая.

– Я вот только, отец, не пойму, - сказала мама, - что ж английские фирмачи такие растетяхи? Как они допустили, что у них прямо под носом кто-то скопировал их секретные технологии?

– Вот тут и есть самое слабое место, - объяснил папа. - С теми документами они иногда позволяют ознакомиться - только ознакомиться! - крупным специалистам в данной области. В порядке научных консультаций. И в присутствии, естественно, специалистов фирмы.

– Значит, какой-то ловкач нашелся. И почему они к этому «За-что-те» прицепились?

– Там был один подозрительный момент…

Алешка, смотрю, как услышал папины слова, сейчас же ушки навострил. А папа не заметил, увлечен был.

– Сидели они в кабинете шефа фирмы, обсуждали вопросы сотрудничества. Ну, как обычно, всякие бумаги, блокноты, записи. Этому «За-что-те» дали посмотреть документацию…

– А у него, - подсказал Алешка, - вместо правого глаза - секретный фотоаппарат. Он все странички и перещелкал.

– Это как? - удивилась мама.

– Как, как? Ресницами хлоп-хлоп!

– Вот-вот, - улыбнулся папа. - Совсем как ты своими.

Мама не обиделась. Она и сама говорила: «У меня в жизни две гордости - мои дети и мои ресницы».

– Впрочем, не знаю, - сказал папа серьезно, - как там «хлоп-хлоп», но мелкий инцидент состоялся. Когда совещание закончилось и все участники стали собираться, профессор машинально уложил в свой «дипломат» и несколько секретных страниц. Но тут же спохватился: «Ах, извините, я, кажется, случайно и ваши бумаги чуть не забрал». Достал их и положил на стол.

Да, странно. Но вполне естественно для рассеянного профессора. И вполне безобидно для бумаг.

– В общем, впустую съездил, - сказал папа недовольно. - Попросил коллег из Скотленд-Ярда уточнить все-таки, что за профессор принимал участие в этом кормовом симпозиуме. Но, думаю, это мало что даст.

– Да, - сказала мама, - с учеными всегда столько хлопот.

– Особенно, если они жулики, - вдруг ляпнул Алешка. И тут же прикусил язык.

Мы просидели за ужином довольно долго. Папа рассказывал про свою поездку, про туманный Лондон, который он почти и не видел за своими интерполовскими делами, и расспрашивал нас о наших делах.

В общем, засиделись. И засиделись бы еще дольше, если бы Лешка вдруг не начал клевать носом.

– Тарелку разобьешь, - сказал папа.

– Пошли спать, - сказала мама.

И Алешка (небывалый случай) покорно поплелся в ванную - чистить зубы.

А когда он пришел в нашу комнату, сна у него не было ни в одном глазу. Наоборот - он был весь в нетерпении. Будто торопился сообщить мне что-то очень важное. И сообщил!

– Дим, а ты знаешь, какая фамилия у вашей училки?

– Какой? У нас их много.

– У тети Иры. Знаешь? Ее фамилия, Дим, «За-что-то». То есть Замота.

Вот это да! Ирина Серафимовна - Серафим Иванович. Значит, это по его просьбе Кошкинд взял в свою фирму Ирочку, профессорскую дочку.

– Что ж ты папе не сказал?

– Ой, Дим, он такой усталый, пока он раскачается… Сами разберемся.

И в голосе его явно прозвучала нотка угрозы.

Глава IX

Любой дурак догадается

Тетя Ира из школы не ушла. Практику ей все-таки надо было отрабатывать. А то мало того, что из фирмы вылетела, так еще и из института выгонят.

Конечно, мы с ней поступили сурово. Но с предателями по-другому нельзя. Их обязательно надо наказывать, чтобы другие не очень-то с них пример брали.

В классе у нас с тетей Ирой установились чисто деловые отношения. Мы послушно выслушивали ее, она спрашивала нас и, надо сказать, не мстила нам плохими оценками. Вообще, тетя Ира чувствовала свою вину. Мне казалось, она ищет способ хоть как-то ее загладить.