Читать книгу "Гринвичский меридиан - Жан Эшноз"

Стюард втянул трап обратно, люк захлопнулся, взревели моторы. Аппарат начал разворачиваться на своих мощных надутых колесах, с медлительностью, странно противоречащей его размерам, и Селмер испытал привычное ощущение того покорного, тупого смирения, смешанного с досадой от потери времени, которое всегда посещало его при взгляде на самолет, когда тот катил по земле, вытянув вперед свою длинную упрямую морду. Моторы загудели еще громче, и летающий гигант тяжело пополз в обратную сторону, развернувшись на сто восемьдесят градусов, подобно трактору в конце поля, где конец одной борозды плавно переходит в начало другой.

Селмер смотрел вслед уменьшавшемуся самолету; по обе стороны взлетной полосы разбивались волны, среди которых какая-нибудь одна, самая высокая, взметала к небу фонтан белоснежных пенных брызг с запахом йода. Колеса самолета оторвались от бетона у самой кромки океана, потом медленно сложились и втянулись в брюхо фюзеляжа; теперь он стал больше походить на летательный аппарат. Солнце играло на воде слепящими бликами; Селмеру очень хотелось прикрыть глаза, но он заставил себя смотреть на самолет до тех пор, пока тот не превратился в крошечную точку, и только после этого зажмурил обожженные веки, слыша вокруг себя лишь гул океана.

Он снова открыл глаза. Перед ним, сколько хватало обзора, простирался голый остров, а дальше — одно море, ничего, кроме моря, обведенного круговой чертой горизонта. «Это предел одиночества», — подумал он и ощутил себя предельно одиноким и предельно незащищенным, чтобы выжить на этой безлюдной каменной полоске — если предположить, что он должен на ней выжить, что он решится на такое: при нем всего-то и были, что словарь мертвого языка, да и тот на три четверти бесполезный, пистолет усовершенствованной модели и одежда. Он машинально порылся в карманах, хотя знал, что их содержимое не менялось уже много недель, и вдруг заметил, что он здесь не совсем один.

Вытаращив глаза, он смотрел на неподвижный силуэт, очень далекий, на другом конце полосы; силуэт был едва виден, почти растворялся на фоне моря и небосвода. Приспособив взгляд к свету и расстоянию, Селмер различил человека в белом костюме и черных очках, с белокурыми волосами, точнее сказать, с желтыми, а не белокурыми. Человек помахал рукой, нагнулся к воде и исчез. Селмер зашагал по длинной узкой полосе, снова оставшись в одиночестве среди этого пейзажа, который, будучи морским, выглядел как-то театрально.

Он шел долго, пока не добрался до конца: внизу под обрывом его ждал человек с желтыми волосами, сидевший за рулем большой моторки. Очки он снял и теперь посасывал одну из дужек.

— Садитесь, — сказал он.

Селмер спрыгнул в лодку и уселся рядом с ним. Человек с желтыми волосами надел очки и отчалил; нос моторки вздернулся кверху, и она принялась рассекать воду по прямой, с головокружительной скоростью и жутким воем. Селмер поежился на своем сиденье. Черные очки обратились в его сторону.

— Меня зовут Арбогаст, — сообщил желтоволосый.

Через несколько часов они прибыли на место. На следующее утро Арбогаст показал Селмеру остров.

17

— Смотри, как ты пальто испоганил, — сказал Раф.

— Ничего, куплю другое, — ответил Бак.

— Тогда бери темное, как у меня. Так практичнее.

— Я предпочитаю светлые тона.

— Послушайте, — начал Прадон, кашлянув, чтобы прочистить горло.

Бак обернулся, упершись локтем в спинку своего сиденья и взглядом — в Прадона. Он был не слишком высок, скорее сухощав и угловат. Голубое «вольво» мчалось вниз по проспекту Гранд-Арме, в сторону квартала Дефанс; перед этим они заехали на квартиру Рафа, где упрятали помощника. За все это время Бак и Раф обменялись не более чем пятьюдесятью словами, а Марк-Аврелий Пьове и вовсе произнес только шесть.

— Мир перевернулся, — объявил Бак. — Теперь вы будете работать на нас.

— Я не понимаю, — сказал Прадон.

— Вы не сообщили нам о новом деле, — объяснил Раф. — Это непорядочно с вашей стороны.

— Погодите... О каком деле? — воскликнул Прадон.

— Да вот эта история с проектом «Престиж».

— Я не понимаю, — повторил Прадон, — какая история?

«Ну и работка у меня, — подумал он, — всем твердить, что я ничего не понимаю».

— Нехорошо, ей-богу, — настаивал Раф. — Мы всегда честно с вами сотрудничали, а вы взяли да наняли вместо нас того слепого. Скверно это!

Он глядел на Прадона с выражением исповедника, накладывающего епитимью на грешника. Его лицо, строгое и одновременно благостное, украшали очки без оправы, плохо сочетавшиеся с мощным торсом; создавалось впечатление, что при его сборке кто-то ошибся, посадив по рассеянности голову кюре на тело борца.

— Я не понимаю, — упрямо повторил Прадон, решив раз и навсегда держаться своей системы защиты. — И даже если это так, то ничего непорядочного я тут не усматриваю. Насколько мне известно, Хаас не подписывал с вами эксклюзивного договора на услуги.

— Но это вопрос принципа, — возразил Раф.

— А Австралия? — вмешался Бак. — Что там происходит, в Австралии?

— Да откуда я знаю? — с весьма натуральным удивлением ответил Прадон. — Мне кажется, ничего там не происходит. И вообще, при чем тут Австралия? Какая такая Австралия?

Бак отвернулся от него со зловещей усмешкой, фыркнул с видом актера, который играет навязанную ему роль, и стал пристально разглядывать несущееся навстречу шоссе.

— Слушайте, — тоскливо воззвал к нему Прадон, — вам лучше бросить это дело, потому что я не понял ни слова из того, что вы тут говорили. Если бы я что-то знал, то, может, и попытался бы скрыть, но в данном случае, хочу сразу вам сказать, я действительно не в курсе. Хотя вы мне, конечно, не верите, — убито добавил он.

— Да что вы, конечно, верим, вы не волнуйтесь, — ответил Раф. — Я знаю, что вы не в курсе главного, но вам должны быть известны некоторые детали, которых нам не хватает. Мы вас надолго не задержим.

— Вы с ума сошли, — занервничал Прадон, — кто вам рассказал эти бредни?

— Вы перепутали роли, — напомнил ему Раф.

— Вы напрасно теряете время, — ответил Прадон.

Машина пересекла Жанвилье, чьи улицы, как и в Париже, пустовали в силу двух объединившихся причин — воскресенья и холода, затем свернула на Северную автостраду. Вокруг стояла серая хмарь; бледный солнечный диск лишь на какой-то миг промелькнул вдали сквозь туман и исчез, потом через эту пелену пробился одинокий солнечный лучик, он упал на землю подобно вертикальному свету маяка, ухитрившись неведомо как разрезать плотный слой облаков. Марк-Аврелий Пьове увеличил скорость, чтобы поймать это световое пятно, и несколько минут ухитрялся двигаться вместе с ним, как бы принимая солнечный душ; потом он еще раз нажал на акселератор и оставил пятно позади машины.

Прадон безмолвно и мрачно глядел в окно. Солнечный луч пропал, и серое марево снова поглотило все детали окружающего пейзажа. Справа, вдалеке от шоссе, возникло новое пятно света, бегло озарившее завод с ярко-голубой кровлей; этот пронзительный цвет на мгновение оживил тускло-серое окружение, а белые дымки, выходившие из труб, блеснули на солнце, приняв вид пышных белоснежных султанов; потом пятно куда-то ускользнуло, и все опять сделалось тусклым и унылым. «Обманка, — подумал Прадон, — природная обманка».