Читать книгу "Рубин королевы - Жюльетта Бенцони"

– Ну, не без этого, конечно. Но в основном она находится в доме под предлогам тою, что должна наблюдать за тем, как исполняет свои обязанности горничная: ведь она сама ее выбрала. Так что никто не возражает против ее присутствия.

– И она сама видела, как леди Фэррэлс читала газету?

– «Читала» – слишком сильно сказано! Глянула на нее, потом бросила на стол. А ведь сообщение о самоубийстве ее отца было на первой странице, и она никак не могла его не заметить!

Воцарилось молчание. Мужчины размышляли, мадам де Соммьер мирно допивала второй бокал шампанского, а Мари-Анжелина ерзала на стуле.

– Так что же будем делать? – не утерпела она.

– Пока что поужинаем, – решил за всех Альдо. И правда, в эту самую минуту появился Теобальд, важный, словно архиепископ, и объявил, что ужин для господ подан. Общество перешло к столу.

Но никто не был голоден настолько, чтобы ради еды прервать обсуждение столь волновавшей всех темы. Ловко очищая сложенных пирамидой раков, старая маркиза неожиданно дала очень дельный совет:

– На вашем месте, господа, я распределила бы обязанности. По-моему, будет правильно, если один из вас отправится в Лондон – разнюхать, что там за душой и на уме у шефа полиции Уоррена, а другой в это время станет из моего дома наблюдать за тем, что происходит в соседнем. Если мне не изменяет память, дорогой Альдо, тебе уже приходилось – одному или с План-Крепен – осуществлять вылазки, которые всегда оказывались весьма полезными. Признаюсь, Меня очень заинтриговали поступки твоей так называемой супруги.

– Я не только не возражаю, но целиком поддерживаю ваш план. Но почему в таком случае мне нельзя было сразу приехать к вам?

– Средь бела дня, чтобы все увидели? Ты слишком скромен, мальчик мой, тебе пора бы знать, что твои приезды и отъезды никогда не остаются незамеченными. Всегда найдется какая-нибудь женщина, которая обратит на тебя внимание...

– Не будем преувеличивать!

– Я только констатирую факт. И не надо без конца прерывать меня! Я хочу предложить тебе перебраться в мой дом потихоньку и лучше всего ночью.

– Какие у нас всегда прекрасные идеи! – воскликнула Мари-Анжелина, употребив множественное число» первого лица, как всегда, когда говорила о своей патронессе. Перед компаньонкой забрезжило увлекательное приключение, сулившее нарушить монотонность ее существования, и она была просто в восторге.

– И впрямь прекрасная мысль – согласился Альдо. – Очень умно придумано. – И добавил, обернувшись к другу, который ополаскивал пальцы в специально приготовленной для этого мисочке: – Как тебе понравится перспектива прогуляться к Уоррену? Хочешь его навестить?

– Не только хочу, но вот уже целых три минуты только об этом и думаю! – заявил тот! – И отбываю завтра. А ты?

– Почему бы и не сегодня ночью? Сиприен привез вас в экипаже, тетя Амелия?

– Да, и должен заехать за нами в одиннадцать. План-Крепен, идите позвоните домой, чтобы приготовили постель для месье Альдо.

Ужин закончился, и шаги «придворного кучера» маркизы возвестили о том, что карета подана. Верная образу жизни своей юности, мадам де Соммьер ездила в «бензиновой поводке» только когда не было другого выхода, предпочитая передвигаться по городу в экипаже; запряженном отличной упряжкой. Альдо отправился к себе в комнату сменить смокинг на что-нибудь более подходящее для того, чтобы свернуться калачиком на полу экипажа. Он захватил с собой несессер с туалетными принадлежностями, спустился по лестнице и, убедившись, что на улице нет ни одной живой души, проскользнул в карету, которую Сиприен заботливо поставил подальше от фонарей. Спустя несколько минут к нему присоединились две дамы, заботливо поддерживаемые Адальбером, а еще через четверть часа тайный пассажир без приключений высадился во дворе особняка де Соммьер, как только за экипажем закрылись ворота.

Отом, чтобы идти спать, не могло быть и речи – слишком рано. И, устроив тетю Амелию в маленьком лифте, позволявшем ей подниматься наверх минуя лестницу, Альдо отправился в зимний сад, служивший продолжением большой гостиной, чтобы выпить там стаканчик и спокойно поразмышлять.

Странное чувство охватило его. Почти ровно два года назад он, сидя здесь же, сгорал от желания совершить набег на соседний особняк и вырвать оттуда даму своего сердца – прелестную хрупкую Анельку Солманскую, которую алчный и властолюбивый отец отдал «минотавру» – торговцу оружием, богатому, могущественному и уже весьма немолодому сэру Эрику Фэррэлсу. И вот теперь практически в тех же самых декорациях действовали те же, но изменившиеся до неузнаваемости персонажи. Эрик Фэррэлс заплатил жизнью за свою чересчур запоздалую любовь. Что же до женщины, которую Альдо так страстно желал тогда, то она превратилась в княгиню Морозини с помощью бессовестного шантажа, а от жестокой и пылкой страсти, из разряда тех, что пожирают сами себя, не осталось ничего, совсем-совсем ничего...

И вот этой ночью она снова была в особняке Фэррэлсов, отделенная от князя всего двумя стенами. Кто знает, что она делает – может быть, спит, хотя это маловероятно, ведь Анелька всегда была ночной птичкой. В Венеции, если она не уходила куда-нибудь – по преимуществу одна, ибо Альдо вовсе не стремился демонстрировать публике прочность своего семейного союза, – в ее спальне допоздна горел свет. Она болтала там со своей горничной Вандой, покуривая, играя в карты и даже порой попивая шампанское, от чего Чечина постоянно тихо кипела.

– Мало того, что она шлюха, так она еще и пьет! – ворчала верная кухарка. – Княгиня Морозини – пьяница, такого мы еще не видывали!

На самом деле Анелька, похоже, пила более чем умеренно, во всяком случае, днем ее поведение не носило никаких следов ночных возлияний.

Вспомнив о спиртном, Альдо поднялся, чтобы подлить себе еще, но садиться уже не стал. Охваченный внезапным желанием узнать, что творится по соседству, он тихонько открыл балконную дверь, спустился по ступенькам в сад и подошел к ограде, откуда был хорошо виден особняк Фэррэлсов. Как он и предполагал, в окнах первого этажа (там, он это хорошо помнил, располагалась маленькая гостиная) горел свет. Решение пришло внезапно: он хочет увидеть, и увидит! Альдо вернулся в дом, поставил бокал на стол и бесшумно двинулся к кустам рододендрона, гортензий и бирючины, образовывавших вместе с невысокой решеткой границы между двумя владениями.

Ему не в первый раз доводилось преодолевать эту естественную преграду. Он уже пробирался здесь в тот вечер, когда Эрик Фэррэлс вступил в брак с прекрасной полькой, и именно тогда ему чуть не свалился на голову Адальбер Видаль-Пеликорн, приглашенный на торжественный прием, но обосновавшийся на балконе второго этажа с целью, вовсе не подходящей для гостя на светском приеме. Теперь опасаться было нечего. Адальбер, скорее всего, в этот самый момент пакует чемодан, чтобы ехать в Лондон.

Потихоньку пробравшись через кусты, Морозини на цыпочках приблизился к окнам. Зрелище, открывшееся ему, было мирным, почти интимным. Анелька сидела на кушетке, поджав под себя ноги, – как хорошо Альдо помнил эту ее привычку, – курила и с кем-то разговаривала. С кем – удалось разглядеть не сразу. Сперва ему показалось, что с Вандой, и, чтобы убедиться в этом, венецианец перебрался к соседнему окну. И еле сдержал возглас удивления: в кресле, так же, как Анелька, с сигаретой, расположился мужчина, и этот мужчина был не кто иной, как Джон Сэттон – незаконный сын Фэррэлса и заклятый враг Анельки! Человек, заявлявший, что может доказать: это она убила своего мужа! Чего ради он сидит там, развалясь, словно у себя дома, и даже улыбается молодой женщине, рассматривая ее с явным удовольствием? Правда, верная себе, Анелька действительно была изумительно хороша в ярко-розовом крепдешиновом платье, отделанном блестящими бусинками, в платье, которое было едва ли длиннее сорочки и отнюдь не напоминало траурное. Впрочем, никакой сорочки она и не носила. Две совсем узенькие бретельки придерживали шелковую ткань на груди, так же свободной от всяких стеснений.