Читать книгу "Операция «Фауст» - Фридрих Незнанский"

Как ее ни закручивай, результат будет один — пар найдет выход.

— Маршал Агаркин придумал штурмовые отряды партии, собрал в единый кулак отряды спецназа, разбросанные по разным ведомствам: ВВС, ВМС, сухопутным войскам, и организовал из них особый военно-тактический комплекс, напрямую подключенный к ЦК и Политбюро, и прикомандировал спецназ к ГРУ Генштаба СССР. Сейчас в Афганистане действует 17-й полк особого назначения. Его задача — ликвидация повстанческого контрреволюционного движения. Вот ребятам и предоставлена возможность проявить себя в настоящем деле. Этот полк состоит из профессиональных спортсменов. Даже генерал-майор Серый — заслуженный мастер спорта. А сейчас я отдам приказ, и особый отдел оформит вам командировку по всем правилам военной науки: выпишет допуски, вкладыши и прочие литеры…

Литеры и вкладыши, конечно, штука нужная, но мы пришли-то сюда вообще по другой причине. Нам нужна санкция на арест старшего лейтенанта Ивонина. Прокурорская санкция от заместителя прокурора Москвы Пархоменко и от главного военного прокурора Горного у меня есть, но на территории Афганистана они не действуют. Санкцию на задержание спецназовца может дать только его высшее начальство. И сейчас Рогов очень популярно объяснил, почему им дана такая власть.

— Товарищ генерал-полковник, — говорю я, — надеюсь, Артем Григорьевич ввел вас в суть нашего дела? Мы едем в Афганистан для того, чтобы арестовать опасного преступника, убийцу. Нам нужна ваша санкция на задержание старшего лейтенанта Владимира Ивонина.

— Ивонина?! — щека у Рогова дернулась как у припадочного. Он уставился на меня своим единственным глазом, и в его взгляде было нечто, чего я ранее не мог уловить. — Санкцию? Санкцию, говоришь, прокурор засраный? Ты кого хочешь арестовать, молокосос? Героя Советского Союза! Нашу гордость! Гвардейца партии хочешь посадить?

Что за метаморфоза? Я догадывался, что Рогов до этого разыгрывал из себя этакого добренького крестьянина, но чтоб такое! Вообще-то я не очень боюсь этих военных, а точнее, я просто терпеть не могу этих солдафонов еще с тех пор, как проходил двухгодичную службу в Улан-Удэ.

— Пожаловали! Видишь ли, санкцию им подавай! — не унимался Рогов.

Бунин вытирал несвежим платком струйки пота на лбу. Я же, как можно спокойнее отвечал:

— Это вы на обеде у шурина можете разговаривать таким тоном, генерал. А здесь потрудитесь быть по меньшей мере корректным. Я, между прочим, должностное лицо…

— Какого еще шурина… — начал было Рогов, но в этот момент один из телефонов замигал красным глазком.

Рогов снял трубку, и я увидел, как он весь подобрался под своим форменным кителем. Он почти ничего не говорил, кроме как «слушаю», и «так точно». Но каким-то образом у меня появилось ощущение, что этот звонок имел прямое отношение к нашему визиту. Генерал осторожно положил трубку, и снова перед нами был простоватый военный из пастухов. Но теперь я знал цену его колышущемуся добренькому смеху. Он даже несколько виновато глянул на нас и сказал примиренчески:

— Извините, погорячился. Не переношу, когда нас, вояк, арестовывают, это у меня с войны.

Рогов снова взял телефонную трубку, попросил какого-то полковника Нежного оформить нам документы для поездки в Афганистан, в 40-ю армию, в 17-й полк дивизии спецназа, где командиром генерал-майор Серый. Затем вытащил из стола бланк постановления на арест.

Меркулов педантично ровнял длинными пальцами края папок, аккуратненькой горкой высившихся на его столе. При этом он быстро перемещал сигарету с одной стороны рта на другую. Что-то подобных привычек я не замечал за ним раньше.

— …Так что самолет у нас сегодня поздно вечером, в Ташкенте посадка в два часа, рано утром мы в Кабуле, — жизнерадостно заключаю я свой рапорт, как будто мне предстоит не полет в воюющую страну, а увеселительная прогулка на теплоходе «Одесса». — Да ты не волнуйся, Костя, нас много, целых трое. Один Грязнов чего стоит!

Меркулов оставил папки в покое, потушил сигарету и сказал, как будто без всякой связи с моим докладом:

— В воздухе чувствуется запах стремительного насилия. Эра умирания генсеков закончилась. И если говорить откровенно, я не знаю, хорошо это или плохо. Может быть, в магазинах будет больше докторской колбасы и модных туфель. Это всегда хорошо. И это понимают все. Это просто. И наглядно. Что же касается явной военизации нашего общества, то это для большинства остается открытым. Штурмовые отряды партии — это надо ж! — Меркулов разломал пластмассовую авторучку и кинул обломки в мусорную корзину. — Как-то не согласуется все это с некоторыми потугами демократизации нашего общества — призывами к гласности, публикациями в печати разоблачительных материалов. Что-то здесь не так…

— Костя, я тебе приволок дело Ким, запри его в свой сейф. В Афганистан я возьму только необходимые копии. — Я потряс туго набитым портфелем.

Меркулов засунул папки в несгораемый шкаф, подошел ко мне и даже попытался поцеловать меня в ухо.

— Ну, желаю скорого возвращения… И не лезь на рожон. У тебя вся жизнь впереди…

9

Посадочная суматоха в самолете стихла разом, на табло появилась надпись: «Пристегнуть ремни», «Не курить». Лица пассажиров приобрели выражение безмятежности и даже сонливости, как будто все их тревоги и надежды, провалы и достижения остались позади. Самолет начал свой разбег для долгих часов полета. Я посмотрел на Грязнова: на веснушчатом бледном лице — напряженность.

— А ты не мандражируешь, Сашок? Я имею в виду — вообще летать по воздуху.

— Есть момент, — признался я.

— А я вот так просто бздю. Вот пока не приземлюсь, так и буду все семь часов трястись от страха.

— Не преувеличиваешь? — засомневался я, зная Славину отчаянную смелость по некоторым рискованным операциям.

— Да нет ей — Богу, боюсь. А вот помнишь Женьку Жукова? Уж смелей трудно было себе человека представить, а вот как лететь куда, то, говорит, поджилки трясутся.

Он откинулся в кресле, прикрыл веки и снова вскинулся:

— Между прочим — как это я забыл? Женька-то сейчас в Кабуле, строит мечети. Он недавно в отпуск приезжал, рассказывал семь верст до небес каких-то ужасов…

Еще бы мне было не помнить Евгения Жукова! В МУРе просто легенды ходили о его изобретательности и смелости. Князь Меркулов до сих пор сокрушается о печальной истории, случившейся с Евгением Жуковым, которая вошла в негласную летопись Московского уголовного розыска под названием «Сага о капитане милиции Жукове».

— Два года назад на склоне весеннего дня два солидных московских гражданина вышли из ресторана «Яр» и пересекли улицу по диагонали. Тут-то они и увидели, что какие-то хулиганы, матерясь, волокут в подземный туннель упирающуюся девицу. Возмутившись равнодушием публики, солидные граждане поспешили ей на помощь и весьма преуспели: один стал бить хулигана в плаще своим коричневым портфелем типа «дипломат». Но хулигану непонятным образом удалось портфелем завладеть. Солидный гражданин сделал попытку возвратить свою собственность, в результате которой была оторвана ручка. Еще более непонятным образом вся группа оказалась в отделении милиции.