Читать книгу "Роковой отпечаток - Патриция Вентворт"

— Он сжег их сам.

Фрэнк вопросительно поднял брови и повторил ее последнее слово:

— Сам? — Прошло несколько секунд, прежде чем он продолжил: — Почти половина того, что он сжег, было плотной гербовой бумагой. Один-два кусочка уцелели. Не являлись ли эти бумаги завещанием?

После затянувшейся паузы она ответила:

— Да.

— Вы пришли в кабинет, говорили с ним, после чего было сожжено завещание. Вы подтверждаете, что все происходило именно так?

— Да.

В ту же секунду Фрэнк задал вопрос:

— Кто сжег его?

— Мой дядя.

— Почему?

— Он собирался составить другое завещание.

— Так вы пришли к нему, чтобы поговорить о завещании?

— Не совсем так.

— Не кажется ли вам, — сказал Фрэнк, — что лучше рассказать мне, о чем вы с ним говорили?

Он заметил, как сошлись на переносице ее брови, но она не нахмурилась. Ее потемневшие глаза сохранили напряженно-внимательное выражение. Через одну-две секунды она заговорила:

— Да, мне лучше рассказать вам все. Почти каждому в нашем доме кое-что известно об этом, но, наверное, будет лучше, если вы услышите всю историю. Вы познакомились с Мирри, когда приезжали к нам на танцевальный вечер. Не знаю, что рассказывал вам о ней Энтони.

— Только то, что она является дальней родственницей мистера Филда, который души в ней не чает.

Джорджина склонила голову:

— Мне кажется, что он был влюблен в ее мать, но она вышла замуж за другого. Произошла ссора. Джонатан не знал, что у них есть ребенок. Если бы знал, то, конечно, принял бы участие в судьбе Мирри, когда ее отец и мать погибли. Это произошло во время войны. Ее взяли к себе какие-то дальние родственники, но они жили почти как нищие. Девочка им была не нужна, и у них было очень' мало денег. Она ходила в среднюю школу, но провалилась на выпускных экзаменах, поэтому, когда ей исполнилось семнадцать лет, ей подыскали работу помощницы заведующей хозяйством в сиротском приюте. Звучит красиво, но она была просто служанкой. В конце концов дядя Джонатан узнал, что она в приюте, и забрал ее. Большую часть этой истории он рассказал мне вчера вечером. Раньше я ничего не знала.

— Да… пожалуйста, продолжайте.

Она почувствовала облегчение, когда заговорила об этом. Ей, казалось, стало легче дышать.

— Дядя Джонатан даже полюбил ее. У нее есть… свои достоинства, понимаете. И потом… он сказал мне вчера, что она очень похожа на свою мать. Мы все видели, что он искренне привязан к ней. Потом однажды утром я получила анонимное письмо. Оно… оно было отвратительным.

— Таковы почти все анонимки, — кивнул Фрэнк. — О чем там говорилось?

На ее лице появилось страдальческое выражение.

— В основном там говорилось о том, что я плохо отношусь к Мирри. Это… это пытались объяснить тем, что я ревную ее, потому что она красивее меня и потому что она всем больше нравится… все обвинения в таком роде. — Темные глаза вспыхнули от непритворного гнева.

— Вы сохранили это письмо?

Она покачала головой:

— Я показала его дяде Джонатану, а потом сожгла. Лучше бы я сделала это сразу.

— Почему вы так думаете?

Ее охватил гнев — именно сейчас, когда все было позади, уже прошло, и ничего нельзя было вернуть. Когда она говорила, отголоски этого чувства прозвучали очень явственно.

— Потому что дядя Джонатан рассердился… не на того, го написал это письмо, а на меня!

— Почему?

— Я не понимала. Ломала себе над этим голову, но не понимала. Дядя Джонатан очень вспыльчив, а письмо сыграло роль зажженной спички, поднесенной к пороху. Он встал на сторону автора этого мерзкого письма. Похоже, он считал, что я ревную Мирри и намеренно оскорбляю ее чувства, когда отдаю ей кое-что из своих вещей. Но это не так, мистер Эббот… ничего подобного! Если бы у вас были сестры и кузины, вы бы знали, что девушки часто обмениваются платьями, и в этом нет ничего плохого, они делают это из чувства взаимной симпатии и желания обновить гардероб… в этом нет ничего зазорного. Наверное, во времена дяди Джонатана люди были более чопорными, потому что он, похоже, никогда не слышал о таких вещах.

— Так вы серьезно поссорились с мистером Филдом. Когда это случилось?

Джорджина рассказала о том, как проходила ссора, и закончила взволнованно:

— Это случилось в понедельник… кажется, что с того дня прошло много времени, а сегодня только среда. — Внезапно на ее глазах показались слезы. — Извините, мистер Эббот. У меня такое ощущение, будто произошла какая-то нелепая случайность.

Она опустила руку в большой накладной карман юбки, достала носовой платок и приложила к глазам. Потом повернулась к Фрэнку:

— Да?

— В понедельник вы поссорились с дядей. А затем он поехал в город? Он предупредил вас, что собирается туда?

— Нет. Миссис Фэбиан сказала мне за ленчем, что он уехал.

— И он остался там ночевать?

— Да.

— Зачем он поехал в Лондон?

— Я не знала, что он уехал.

— Но я думаю, вы знали, зачем он поехал. Мисс Грей, вы рассказываете мне только отдельные детали, мне кажется, что вам лучше рассказать обо всем. В этом деле все взаимосвязано, понимаете.

— Да, вы правы, — согласилась она. — Я пытаюсь не говорить о том, что узнала от других лиц.

— Хорошо, продолжайте.

— Мой дядя говорил со мной о завещании. Он очень любил Мирри и заботился о ней. Он сказал, что хотел поговорить со мной об изменении завещания, он намеревался обеспечить ее.

— И вы поссорились из-за этого?

Она вспыхнула:

— О нет… нет! Я и не думала возражать против этого… наоборот. Так и сказала ему. Я только хотела, чтобы он не сердился на меня, не думал, что я ревную… Ведь я не ревновала, честное слово, не ревновала.

— Так вы уладили разногласия?

Румянец на ее лице потух.

— Нет, в тот день мне это не удалось. Он продолжал сердиться. Наговорил мне много жестоких вещей.

— Что именно?

— Он сказал, что бескорыстие имеет свои пределы, и спросил, не собираюсь ли я притворяться, что мне безразлично, если он не упомянет меня в завещании и оставит нищей.

— И что вы на это ответили?

— Я сказала, что мне это, конечно, не безразлично, потому что это означало бы, что он ужасно рассердился или что он больше не любит меня, но что я была бы только рада, если бы он позаботился о Мирри. Я продолжала твердить ему одно и то же, но все было бесполезно. Он пал в состояние холодной ярости, не хотел слушать меня, я ушла.