Читать книгу "Красная ночь - Ольга Баскова"

Лия Никитична усмехнулась:

— В наше время убивают и за гораздо более маленькую жилплощадь.

— Однако они не то чтобы совсем без комнаты, — ответил Прохоров. — У них есть две комнаты в коммуналке.

— А вот с этим тоже рекомендую разобраться, — заметила Рукавишникова. — Почему они панически боялись там жить?

— И почему же? — поинтересовался оперативник.

Женщина пожала плечами:

— У меня нет доказательств. Но не удивлюсь, если они что-то сотворили с бабушкой Верой, как они ее называли.

— Но зачем?

— Она, как старый человек, была им в тягость, — усмехнулась Лия Никитична. — И потом это позволило сблизиться с Полиной.

— Какой Полиной? — удивился Петя.

Собеседница поняла:

— Так вы не в курсе? Хорошо, я расскажу. Хотите чаю?

Прохоров не стал отказываться. По опыту работы он знал: неизвестно где и когда придется поесть. Эта женщина предлагала от души.

— Спасибо, не откажусь.

— И правильно, — улыбнулась хозяйка. — И печенье берите.

Она налила ему чай из красивого заварного чайника.

— А я пока введу вас в курс дела. Надежда выросла в детдоме, откуда ее в возрасте пяти лет удочерила некая Панько. Не знаю, что между ними произошло, только в один прекрасный день девочку забрала классная руководительница, Вера Семеновна. Ну, Надежда у нее и прижилась, после школы в институт поступила и дочку родила неизвестно от кого, во всяком случае, замуж она не выходила. Потом мосты и с Панько навела, та стала старая и больная, тоже в заботе нуждалась. Короче, сосала девчонка, как тот теленок, двух маток. Потом Дина подросла, замуж вышла, да неудачно. Двоих парней родила и мужа выгнала. Оно и понятно: запил, забомжевал. Я его видела. Страх божий! Он сюда приходил, когда еще Наталья жива была.

— Зачем?

Лия Никитична посмотрела на Петю, удивляясь его вопросу:

— На опохмелку просил, конечно. Ему всегда давали, даже Полковникова.

— Ради них, наверное?

— Наверное, — нехотя отозвалась собеседница. — А потом они стали воспринимать старушку учительницу как отработанный материал. Да, да, я сама слышала их разговоры. Собираются уходить, станут на лестничной клетке и разговаривают с Натальей: дескать, домой идти не хочется, там эта старая карга житья не дает, воспитывает. Диночке надо заново жизнь устраивать, а она мужика привести не может: Вера Семеновна не велит. А сама, мол, уже еле ходит и заставляет их ночью ей воды принести и покормить. Наталья их жалела, конечно, оставляла ночевать. Как-то раздался звонок в дверь. Открываю — Дина стоит. «Здравствуйте, Лия. У нас бабушка умерла, помяните», — и протягивает мне пирожки. — «Давно болела?» — спрашиваю. Ее как током ударило! Несколько секунд себя в порядок приводила. Потом процедила: «Да нет, скоропостижно». Вы, товарищ милиционер, с соседями их побеседуйте. Чует мое сердце, что старушка не своей смертью умерла.

— А Панько жива? — спросил Петя.

Рукавишникова вздохнула:

— Тоже нет. И это странно. Такая была здоровая женщина — мы диву давались. Она ведь тоже сюда приходила, очень любила поговорить. Встанет во дворе и рассказывает, как она занимается гимнастикой, купается в ледяной воде, бегает и сидит на специальных диетах. Мы скептически улыбались, а она свое: меня врачи, между прочим, проверяют и удивляются, какая я здоровая. До ста лет проживу.

— Как же мать и дочь объяснили ее смерть?

— А никак, — махнула рукой Лия Никитична. — Пирожки принесли. На этом дело и закончилось. Чувствую, вам придется поработать. Я не последняя соседка, с которой желательно поговорить. У них таких соседей-свидетелей наверняка полгорода.

Допивая ароматный чай, Петя и сам подумывал о том же. По делу Полковниковой придется опрашивать жильцов двух других домов. А что делать? Во всяком случае, план действий был им разработан.

Глава 36

Из книги Е. Зориной

За пятьдесят лет до убийства Полковниковой

Надя Панько рожала довольно легко и без мук произвела на свет здоровенькую девочку. Их выписали через семь дней.

Вера Семеновна, стоя возле роддома с огромным букетом цветов и детской коляской в ожидании внучки, с распростертыми объятиями бросилась к Наде:

— Дай я погляжу. Какая красавица!

Она бережно взяла малышку из рук дочери и положила в коляску.

— Прекрасная погода, как по заказу. Пойдем пешком.

Молодая мама кивнула.

— Придешь домой — диву дашься, — говорила Вера Семеновна. — Я без тебя маленький ремонтик затеяла. Комнатка у вас будет чистенькая, как игрушка.

Девушка думала о своем.

— Мама, Юрий не звонил?

Учительница укоризненно посмотрела на нее:

— Вспомнила все-таки!

— Не звонил?

— Забудь о нем, — в сердцах бросила женщина. — Разумеется, нет.

По паузе, сделанной матерью, Надя поняла: она что-то недоговаривает.

— Ты обманываешь меня, мама. Он ведь звонил, правда?

Мать вздохнула:

— Ну ладно, звонил. Я его так отшила — век будет помнить.

— Что?

Надя резко остановила коляску и повернулась к женщине.

— Зачем ты это сделала?

— А ты до сих пор не поняла?

Девушка отвернулась и заплакала.

— Дурочка! — Вера Семеновна погладила ее по голове. — Ты думаешь, он хотел знать про ребенка или его интересовало твое здоровье? Он спросил, хватило ли денег, данных его матерью, на аборт.

Молодая мама побледнела:

— Ты брала с них деньги якобы на аборт? И куда же ты их дела? Купила себе вот эту кофту?

Эта реплика поразила пожилую женщину, и она уставилась на дочь полными ужаса глазами:

— Что ты говоришь? Как я могла сделать такое? Да, они предлагали мне деньги, но я ответила, что ты будешь рожать, и не взяла ни копейки.

— Врешь! — заорала Надя. — Ты врешь, врешь, врешь!

Она кричала не своим голосом, и прохожие стали оборачиваться.

— Он меня любит! Он хочет быть со мной!

Девушка побежала по улице.

— Немедленно вернись! Куда ты?

Но Надя не слышала.

Она вернулась домой поздно вечером, расстроенная Вера Семеновна, укачивая малышку, встретила ее с радостью.

— А я уже варю ей смесь.

— Не надо, — молодая мама открыла дверь ванной, — я сейчас приму душ и покормлю ее.