Читать книгу "Инстинкт жертвы - Ирэна Есьман"

разговор хоть как-то ускорит дело.

Глава 33

Печорский поправил воротник халата и, заперев дверь на ключ, направился в самый низ – в подвальное помещение, хранившее безумство тысяч людей, запертое в строчках медицинских карт. Они были упорядочены по алфавиту и, как в библиотеке, выставлены в высокие стеллажи, на каждом из которых имелся свой порядковый номер.

Открыв любую карту, можно было легко заглянуть в историю одной человеческой жизни, прочесть его путь от самого рождения. От того дня, когда он был мал и беззащитен, когда радовался детским игрушкам и ходил в школу, когда начались первые тревожные звоночки, когда его путь стал извилистым, и до того дня, когда он в конце концов попал сюда.

Если зачитаться, то можно провалиться в муки и страдания человека, чей разум дал технический сбой, прочувствовать их… В некоторые карты были вклеены компакт-диски с записями приемов. Чаще это были сложные пациенты или преступники, беседы с которыми велись под запись, с целью отслеживания динамики заболевания с фиксацией голоса и тона.

Михель, местный библиотекарь в синем халате, доедал обед, когда главврач лично и, наверное, впервые посетил это место. Он сложил остатки еды в ящик стола и вышел на звук знакомого покашливания. Так делал только Печорский, если он был недоволен чем-то или кем-то. Или же просто для утверждения своей важности.

– Зоя Растер. Найдите мне ее карту, – без приветствия произнес он и добавил: – И побыстрее.

– Сейчас посмотрим – Михель почувствовал, что в уголке губ осталась пища, и как мог незаметно убрал ее.

Михель хотел было спросить хотя бы год рождения или дату выписки, но, взглянув на Печорского и положив на весы редко встречающееся имя и фамилию, решил ограничиться только этой информацией.

Он вбил данные в компьютер. Человек с такими данными был только один. «Выписана с улучшением 22.03.2017 г.».

– Есть такая, выписана в две тысячи семнадцатом.

– Мне нужна карта, я ведь сказал.

Михель нашел номер стеллажа и, захватив с собой небольшую складную стремянку, отправился искать. Пожелтевшая от времени карта еще старого образца занимала свое место на верхней полке.

Пыль, лежавшая плотным слоем, посыпалась Михелю на лицо. Он вдохнул порцию воздуха с частичками серой массы, чихнул и чуть было не упал со стремянки на холодный пол, устеленный старой потрескавшейся плиткой. Из карты высыпались несколько листов. Суетливо собрав все обратно, Михель вернулся к своему рабочему месту и отдал все главврачу.

– Спасибо, – сухо произнес Печорский.

– Всегда пожалуйста. – Михель был всегда в хорошем расположении духа.

Печорский будто впервые осмотрел помещение архива, удивившись его размерам, и покинул пыльное кладбище медицинской документации.

Глава 34

Рита положила трубку и обреченно вздохнула. Она еще несколько секунд смотрела в окно. Никогда расследование не доставляло ей столько огорчений. Она была непривычно растерянной и уставшей. Казалось, что энергии осталось ровно столько, сколько осталось чая на дне кружки с раздавленным куском лимона.

Артур стоял в кабинете, облокотившись о шкаф, и пристально смотрел на Риту, ожидая пересказа диалога с главврачом. Но самой Рите сейчас хотелось, чтобы хотя бы на час ее все оставили в покое.

– Ну что? Что там в психушке?

– Завтра, он сказал.

– А что еще? Ты чего такая расстроенная?

– Артур, я вот с этим разберусь сама, хорошо? Когда будет нужно, я тебе позвоню.

– Ну-у-у, окей. Как скажешь. А гараж? Разрешение я забрал, оно у тебя на столе.

– У меня еще есть некоторые дела, я не могу разрываться и заниматься только пропажей девочки. – Она сама не верила в то, что говорит. Ей просто хотелось, чтобы он ушел. – Займись сам уже чем-нибудь. У тебя нет своих дел в отделе? У меня есть.

Артур вышел из кабинета и пообещал себе больше не строить иллюзий насчет Риты. Ворошить давно забытые чувства и играть в подростков в свои тридцать пять ему казалось глупым.

Он посмотрел на себя со стороны. «Ну что я за трухля? Я не тряпка, обглоданная молью!»

Он развернулся на сто восемьдесят градусов, широкими шагами зашагал обратно, без стука открыл дверь кабинета и начал свою речь:

– Это не только твое дело. Я не собираюсь сидеть и ждать от комитетской принцессы заданий! Это и моя работа, это моя линия! Я сколько говорил тебе про этот гараж? Почему мы еще не там? Да меня только все вы и сдерживаете! Как же! Нужно ведь, чтобы все по закону было, чтобы все по-правильному. Я бы еще в тот день вскрыл этот гараж и все узнал, и никто бы не заметил! А я же не-е-е-т, не стал, вот бумажку тебе принес! И что? Что дальше, Рит? Знаешь, никому, кажется, это не интересно!

Она сидела спиной в кресле, смотрела в окно, так и не повернувшись. Она не произнесла ни слова в ответ. Ей вдруг стало себя так жалко, что глаза наполнились соленой водой, и слеза тонкой струйкой скатилась по бархатистой персиковой коже. Артур подошел ближе. От этого она еще сильнее зарыдала.

Он заглянул за кресло. За плотными темными волосами он нашел лицо беззащитной, ранимой девушки. Той маленькой девчонки, испугавшейся его в их единственный совместный вечер.

Артур растерялся. Он готов был ко всему. Он готов был отстаивать свою позицию, доказывать что-то, выяснять. Ко всему, кроме ее слез.

Выбитый из равновесия, он интуитивно присел перед креслом на корточки, чтобы их глаза оказались на одном уровне.

– Рит… Ты это… чего?

– Все сказал?

Он понимал, что не вовремя он все это затеял. Девушка, которая когда-то плотно засела у него в голове и в сердце, сейчас сидит и плачет, можно сказать, у него на руках. Но он же пообещал себе не строить иллюзий. А если это не иллюзии?

Прервав его быстрые мысли, Рита утерла слезу, встала с кресла и поправила рубашку.

– Извини. Накопилось. Мне просто нужна передышка.

– Ты это… тоже извини… я…

– Ты не мог бы уйти?

Артур в той же растерянности вышел из кабинета, поймав себя на мысли, что без стука ворвался не просто в кабинет, но и в ее личное пространство. Эта интимная сцена между ними позволила отступить.

В кармане завибрировал телефон.

«Встречаемся у гаража через полтора часа. Найди пока понятых».

Он улыбнулся. Не все так плохо.

Артур вышел из комитета, вспоминая, как в потоке слов назвал Риту комитетской принцессой, но почему-то ему это понравилось.