Читать книгу "Бархатный ангел - Николь Фокс"

до конца, когда Камила обходит его сбоку и чуть не врезается в меня.

— Камила?

Ее взгляд скользит мимо меня по коридору. Я натягиваю маску на место. Единственная причина, по которой она может быть в этой части дома, это если она что-то заподозрит.

Я пока не готов раскрывать секреты западного крыла.

— Исаак, — холодно говорит она.

— Что ты здесь делаешь?

Она пожимает плечами. — Просто… исследую.

Ее тон обрезан. Что-то напугало ее только что, и я чувствую, что это лишь отчасти связано со мной.

— С этой стороны дома ничего особенного нет, — лгу я. — Просто куча пустых комнат, которые я не удосужился обставить мебелью.

— Ох. — Она хмурится. — Верно.

Но я вижу это по ее глазам: она нахрен мне не верит.

12

КАМИЛА

Что-то с ним не так.

На его лице такое выражение, что я не могу понять его. Мягкость, которую я никогда раньше не видела.

— С тобой все в порядке? — Я спрашиваю.

Я ожидаю, что он отклонит вопрос и вернется к своему прежнему воинственному и отрывистому «я». В порядке вещей Исаака.

Но вместо этого его черты искажаются в задумчивости. — Когда ты впервые почувствовала себя матерью?

Понятия не имею, к чему привел этот вопрос, но он меня неожиданно пошатнул. Я понимаю, что не позволяла себе думать о первых днях рождения Джо. Я сознательно держалась подальше от этих воспоминаний, потому что было слишком больно туда заходить.

Единственный способ выжить в моем настоящем — это отмежеваться от своего прошлого.

Это работает — до сих пор.

Но одному Богу известно, чего мне это стоило.

Исаак все еще смотрит на меня. Его обычно бурные голубые глаза кажутся более гладкими.

Созерцательными.

— Почему ты спрашиваешь сейчас? После всего этого времени?

— Ну, я недавно узнал, что я отец. Может быть, это как-то связано с этим.

Я решаю игнорировать сарказм. — Я… мне тяжело говорить об этой истории.

— Я в этом не сомневаюсь. Но все же скажи мне.

Я фыркаю.

— Что? — требует он.

— Для тебя естественно командовать людьми, не так ли? Иногда мне даже кажется, что ты не осознаешь, что делаешь.

Он закатывает глаза и направляет меня в противоположном направлении. Его рука лежит на моей пояснице, и все части моего тела тут же покалывают.

Я уворачиваюсь от его прикосновений, но иду в ногу с ним, пока он ведет меня к основной части особняка.

— Ты могла бы и к этому привыкнуть.

Я бросаю на него серьезный взгляд сбоку. — Я никогда не привыкну к этому, Исаак. Так что перестань спрашивать и перестань ожидать этого.

Он вздыхает. — Все будет намного проще, если ты это сделаешь.

— Для тебя.

— Точно.

— Ты когда-нибудь думал, что компромисс со мной может быть самым разумным способом избежать спора?

Его лицо расплывается в сексуальной улыбке, но он ничего не говорит.

— Что?

Он пожимает плечами. — Я просто подумал… было бы жаль, если бы мы полностью прекратили сражаться.

Румянец заливает мои щеки. Он выбирает этот момент, чтобы посмотреть на меня. Я пытаюсь спрятаться за своей завесой волос, но его низкий смешок говорит мне, что он точно знает, насколько застенчивой он меня только что застал.

— Заткнись, — раздраженно рявкаю я.

Он смеется и ведет меня в сад через дверь, которую я пропустила ранее, когда проходила через это фойе.

— Эту часть сада я уже видела, — говорю я ему.

— Поверь мне — это все, что он говорит.

Он ведет меня по знакомой тропе, по которой я шла всего час назад. Затем он делает левый поворот, который ведет нас по относительно узкой тропинке. В котором я точно еще не была.

— Куда ты меня ведёшь?

— В особенное место.

— О Боже, ты собираешься убить меня и избавиться от моего тела, не так ли?

Единственная его реакция — раздраженный взгляд. Я подавляю смех и следую за ним.

Путь, по которому мы идем, выходит на уютную круглую поляну.

Каменная стена возвышается с одной стороны. Вода ниспадает, как вуаль, вниз по пятнистому камню и собирается в тонкую водную фигуру, которая обвивает круг по периметру.

Скульптуры с топиариями стоят напротив стены, глядя на открытое пространство. У каждого в основании есть свет, искусно освещающий лица, вырезанные на живой изгороди.

Деревья наверху усеяны волшебными огнями, и кажется, что каждый цветок в мире был выращен в этом крошечном пространстве, чтобы толкаться друг с другом за мягкий солнечный свет.

— Вау… это потрясающе, — выдыхаю я.

— Да, — соглашается Исаак. — Мой садовник в некотором роде художник.

— Это не ты придумал?

— Садоводство — не совсем мое хобби, — растягивает он. — Я дал ему полную свободу действий и бесконечный бюджет. Он дал мне это.

Я сажусь на богато украшенную скамейку, обращенную к водной стене. Исаак присоединяется ко мне там.

Он не сидит слишком близко, но я все еще чувствую исходящий от него жар.

Воздух между нами заряжен, как и всегда, но не так, как я привыкла.

Конечно, я знаю по опыту, что достаточно одного слова или одного взгляда, чтобы взорвать относительный мир между нами. Я решаю не беспокоиться об этом, пока не придется.

— Ты собираешься ответить на мой вопрос? — он спрашивает.

Значит, он не забыл.

Я пользуюсь моментом. Я позволила себе погрузиться в то состояние, в котором находилась шесть с половиной лет назад, когда впервые узнала, что беременна.

— Я думаю, что почувствовала себя матерью в тот день, когда точно знала, что она настоящая, — застенчиво признаюсь я. — Это был день, когда я узнала, что она девочка. Я была примерно на пятом месяце беременности.

— Что ты чувствовала до этого?

— Честно говоря, я мало что помню из тех первых месяцев. Я была напугана и одинока, и мне нужно было принять важное решение. Я думаю, что заблокировала большую часть этого.

— Самосохранение?

Я киваю. — Когда я узнала, что беременна, я была уже почти на третьем месяце.

— Так поздно?

— Я знаю; звучит очень глупо, — говорю я. — Но меня включили в Программу защиты свидетелей после… после всего, и вскоре после этого меня перевели в Англию. Я пыталась сориентироваться и пыталась принять свою новую реальность. Я также пыталась оправиться от травмы моего похищения. Тот факт, что у меня не было месячных в течение трех месяцев, просто не входил в мой список приоритетов.

— Как ты поняла, что беременна?

— Страшно, — говорю я с нервным смехом. — У меня была острая боль в животе, и я подумала, что подхватила какой-то грип. Я