Читать книгу "Невеста войны. Ледовое побоище - Наталья Павлищева"

Рыцарская лавина пробила Передовой полк и врезалась в Большой. Вряд ли тому было легче, ведь их вооружение уступало рыцарскому. И все же на какое‑то время ливонцы завязли в массе Большого полка. А остатки Передового уже встречали пеших. Кнехты тоже бежали не абы как, стараясь держать ровный строй. Они еще были при полном вооружении, тогда как многие русские и щиты потеряли, и мечи затупили, и копья изломали. Но новгородцы хватали оружие поверженных врагов, брали его из рук погибших товарищей и бились, бились, бились. Зато в отличие от тяжеловооруженных рыцарей кнехты защиту имели более легкую и обучены были несколько хуже. С такими ополчению справиться легче.

Илия стоял в составе Большого полка, дожидаясь, когда и до них докатится страшная лавина. Тошно выжидать, видя, как гибнут от страшных ударов товарищи Передового полка. Большой полк встретил врагов достойно, бились так, что забывали самих себя. Но и тут стали отступать. Услышав, как зовет отходить, расступаясь, Сбыслав, которого он помнил как знатного воина еще по Неве, Илия содрогнулся. Что же это? Испугались? Нет, по лицу Сбыслава не заметно, бьется, да только и впрямь уходит влево. И многие другие тоже. Норовят пропустить всадников чуть вперед, больше нападают сзади да по бокам. Но ведь так немцы и до края дойдут, совсем уж немного осталось.

И тут Илия вдруг понял! Берег! Там же берег! Немцам будет некуда деться! С удовольствием кивнув Сбыславу, он тоже чуть подался в сторону, уступая путь огромному всаднику, который тут же едва не порубил его. Выругавшись во все горло, как делали многие, ведь кричи не кричи, все одно никто не разберет, Илия рубанул того же всадника сзади по крупу лошади. До него самого не дотянуться, больно высоко сидел. Лошадь лягнула, новгородец ударил еще раз, только теперь ей по ногам, норовя переломить колено. Конь рухнул на подбитую ногу, рослый рыцарь слетел с него и сам же оказался под собственным конем. Но даже в таком положении умудрился ударить мечом оказавшегося рядом ладожанина Тетерю. Ополченец упал, заливаясь кровью. Илия со злостью опустил на голову лежащему рыцарю свою секиру, сила удара была такой, что шлем разломился пополам, а голова под ним треснула, как орех под обушком.

– Будешь знать! – с удовольствием заявил Илия и повернулся к следующему. В этот миг чей‑то чужой меч опустился на его собственную голову, и новгородец повалился рядом с ладожанином, заливая снег вокруг алой кровью.

А клин свиньи уже прорезал Большой полк и тут замедлил свое движение. Под самым обрывистым берегом озера среди обледенелых на холодном ветру камышей его удар приняла конная дружина русских. Нашла коса на камень. Подрастерявшая силу и скорость рыцарская волна столкнулась с русскими всадниками, вооруженными и защищенными не хуже. На русских не было огромных доспехов, зато их щиты, копья и мечи вполне стоили рыцарских. Бой продолжался, но ливонцы упорно рвались вперед. Русские чуть разошлись в стороны, пропуская передовые ряды свиньи. Тогда стало понятно, куда заманивали немцев отступавшие русские. В своем всесокрушающем движении рыцари-всадники вдруг уперлись в берег озера! Обрывистый обледенелый берег не давал возможности пройти дальше, хотя бы для того, чтобы развернуться и броситься обратно. Немцы наткнулись на естественную преграду, как и задумывал князь Александр. С боков на них давили русские конники и пешие. Под берегом конное воинство ордена оказалось зажатым в плотной массе пеших и конных русских. Крутясь на месте без возможности повернуть коня, рыцари один за другим летели вниз, будучи стащенными огромными крюками, которые специально столько дней ковали Пестрим с товарищами. Более странного положения у крестоносцев еще не было. Нелепо крутясь на одном месте и отбиваясь от наседавших пеших с простыми дубинами и баграми в руках, рыцари не только потеряли свое боевое преимущество, но и попросту не знали, как выбраться из уготованной им ловушки!

Семен Рыжий радовался, как малое дитя, когда удавалось свалить очередного немца. Добивать он оставлял другим, хотя большинство тяжеловооруженных немцев и добивать не приходилось – оставались лежать беспомощной грудой на льду, страшно мешая остальным. Новгородец уже понял, что сквозь свои шлемы рыцари мало что видят, особенно по бокам, крикнул об этом приятелю Кондрату. Вряд ли тот разобрал что‑то в грохоте, который стоял вокруг, но заметил, как цепляет вражин Семен, стараясь подобраться сбоку, кивнул и сделал то же самое. Одно плохо, в такой толчее невозможно было выбрать удобное место, даже широко размахнуться и не задеть при этом кого из своих тяжело.

Рыцари окончательно завязли в массе отчаянно, не жалея самих себя, бьющихся русских. Кнехтам не удавалось прийти на помощь своим рыцарям, которых они должны попросту поднимать с земли в случае падения. Какая уж тут помощь, если самих бьют? И кнехты тоже завязли. Свинья полностью втянулась в бой. Рыцарский боевой строй, всегда легко пробивавший, буквально, как нож масло, разрезавший любые выставленные против него войска, вдруг потерял свою ударную силу!

Вице-мастер ордена Андреас фон Вельвен недовольно морщился, красивой победы не получалось. Вместо впечатляющего прохода сквозь войска противника рыцари почему‑то завязли. Что они там топчутся? Ведь эти русы не смогли даже выставить против рыцарства настоящую конницу, то, что есть там сзади, и конницей‑то назвать нельзя. Разве настоящие всадники станут прятаться за спинами пеших? Вот она, славянская глупость! – радовался вице-магистр. Конницу надо пускать впереди, чтобы она рассекала ряды противника, а не держать ее про запас до того времени, когда битва уже будет проиграна. Хотя о русском князе Александре и идет слава как о победителе шведов на Неве, но ему просто повезло, что шведское войско возглавляли такие бестолочи, как Биргер и Улоф Фаси. С ливонцами он просчитался, это тебе не морские разбойники, которых на берегу бить легче! Андреасу было даже чуть жаль, что русский князь поймет это слишком поздно, как бы ни старались русы, в пешем строю отбиваясь от наступавших рыцарей, их песня спета. Против конных отрядов должны выступать вооруженные конники. Вице-магистра раздражало только то, что бой слишком затянулся, в самом исходе он не сомневался. А кстати, где сам князь русских? Что‑то его не видно. Рассказывали, что конник неплохой…

И тут на Вороньем камне запели трубы. В засадных полках им ответили рожки и бубны. Справа и слева по железной свинье ударила конница русских. Это шли отряды конных дружин новгородцев, ладожан, суздальцев! Один из них возглавлял брат князя Александра Андрей Ярославич. Вот такого рыцари не ожидали, не имея возможности ни развернуться, ни перестроиться, ни даже просто отойти, они отчаянно отбивались от наседавших русских. Теперь уже не рыцари-крестоносцы навязывали ход боя, как привыкли делать всегда, а князь Александр со своими полками. Крестоносцам пришлось подчиниться его задумке.

Не в силах просто слушать, что там за камнем происходит, я стояла в стременах. Там Вятич, и, хотя я верила в силу оберега, волнение не отпускало, причем собственная безопасность как‑то не волновала вообще, словно я действительно неуничтожимая.

Это мне волнительно, а каково князю, который не может ни выскочить вперед раньше времени, ни опоздать тоже. Невский не отводил глаз от торчавшего на самой вершине Вороньего камня Степана и еще одного дружинника, которые, прячась за выступами, видно, ждали какого‑то момента. Я знала какого – когда в бой втянется вся свинья, чтобы можно было ударить с флангов, отсекая самую грозную ее часть от кнехтов. Рыцарей должны загнать на Сиговицу, а кнехтов просто побить как можно больше.