Читать книгу "Дорога из стекла - Вероника Белл"

своему отражению.

Как только я перешагиваю порог кухни, насыщенный аромат, исходящий от запеченного кролика, сразу пробуждает во мне аппетит. Наверное, на это повлиял тот факт, что я уже несколько дней практически ничего не ела. Я наслаждаюсь каждым сочным кусочком любимого блюда, закутавшись в мягкий пушистый плед, который мама принесла мне из гостиной, уверенная в том, что я сильно замерзла, хотя и не успела промокнуть.

Мысли то и дело возвращаются к тому мгновению, перед глазами мелькают картинки. Я, сама того не осознавая, задаю себе вопросы, на которые не могу дать ответ.

Для чего?.. А что, если?.. Хотела ли я?..

– Какао с маршмеллоу? – спрашивает мама.

До меня не сразу доходит смысл вопроса, но как только это происходит, я киваю, с благодарной улыбкой глядя на нее.

Мама действительно меняется… Не знаю, что щелкнуло в ее голове, но деньги и карьера перестали быть для нее самым важным в жизни. Возможно, страх потерять единственную дочь?

Теперь мне не с кем поговорить об этом. Не на кого опереться, некому позвонить. Даже Макс… он не понимает меня так, как понимала Она. И не могу же я говорить ему о наших странных отношениях с Уайтом. Я не все рассказывала даже Еве. Правда, она сама все прекрасно видела.

Я зачем-то беру телефон и открываю фотогалерею. Листаю вниз…

Двадцатое октября. Последняя наша совместная фотография с Евой. На удивление теплый солнечный день. Мы шли по дорожке Центрального парка, разговаривали о мелочах и глупостях, а потом внезапно попали под ужасный ливень, который за секунду насквозь промочил нашу одежду. Первая реакция – недоумение. На небе – ни тучки! Мне бы и в голову не пришло, что ливень, появившийся из ниоткуда, – это водяной купол, образовавшийся из-за поломки устройства для полива клумбы.

Когда мы, смеясь, выбежали из-под него, подруге зачем-то захотелось сделать фотографию, которая запечатлела нас с мокрыми волосами и потекшим макияжем.

Но ведь главное не это. Живая улыбка и огонь в глазах – это то, что делало подругу неотразимой.

На глаза снова наворачиваются слезы.

Ева Уайт, как же мне тебя не хватает…

Передо мной появляется большая кружка с какао, источающая сладкий аромат. Наверху плавают разноцветные маршмеллоу в форме сердечек.

Я касаюсь ладонями горячей кружки, грея замерзшие руки.

– Элиз, – осторожно спрашивает мама, с тревогой поглядывая на меня. – Как ты оказалась в одной машине с Шоном?

– Это мое дело, – отвечаю я.

Я сейчас не в настроении делиться откровениями с родной матерью, которая долгое время была для меня чужим человеком. Не имею привычки изливать душу всем подряд. И… даже если бы здесь были Хлоя, Брендон или Мия, я бы едва ли ответила по-другому.

– Мне показалось, что ты больше не злишься на меня, – говорит она.

– Я и не злюсь.

Неловкая пауза.

– Послушай, солнышко, – негромким голосом произносит мама. – Мне тоже в твоем возрасте нравились плохие парни. Как видишь, ни к чему хорошему это не привело.

Эта фраза заставляет меня оживиться.

– Неужели ты подумала… – Мои брови невольно приподнимаются, я не могу сдержать смех.

Никогда не думала, что кому-то придется доказывать, что я не испытываю к Шону нежных чувств.

Подумав об этом, я не могу сдержать нервный смех.

– Мама, как тебе могло такое в голову прийти? Он унижал меня с самого детства. Я его всю жизнь ненавидела, помнишь?

На ее губах играет снисходительная улыбка, но взгляд остается серьезным и немного печальным.

– Я видела, как ты на него смотрела. Помню, как ты плакала ночами. Конечно, ты ненавидела этого мальчишку, потому что не могла относиться к нему равнодушно.

Я ставлю кружку на стол, вскакиваю с дивана. Во мне просыпается ярость.

– Ты говоришь глупости! Конечно, я плакала, потому что было обидно слышать такие слова от старшего брата лучшей подруги! Неужели ты знала это? Слышала, как я плачу? Но тебя даже не посетила мысль зайти в мою комнату, приласкать, успокоить!

– Ты в этом уверена? – спрашивает мама. – Как бы я смогла сделать это, если ты кидалась предметами и кричала как ненормальная, стоило мне только открыть дверь?

В мыслях всплывают воспоминания об этих моментах.

– Хорошо. И какой можно сделать вывод из того факта, что ребенок в трудный момент не хочет видеть свою собственную мать?

Мой голос становится тише, злость куда-то испаряется. Я не уверена в своих словах. Я помню, что в такие моменты не хотела никого видеть, и мама в этом совершенно не виновата.

Я вижу боль в глазах матери и уже жалею о том, что сказала. Она ведь всего лишь пыталась помочь мне.

Я сажусь на диван, виновато опускаю глаза.

И снова Уайт. Ведь о нем начался спор! Он умудряется портить мне жизнь, даже находясь на значительном расстоянии.

– Шон просто подобрал меня возле парка, когда начался дождь, – говорю я, умалчивая об остальных фактах.

– Когда я его увидела в день похорон, мне показалось, что он ничего не испытывает, – произносит мама, слегка нахмурив лоб.

…ничего не испытывает от осознания того, что погибла его родная сестра.

– Просто бессердечная тварь, – делает вывод мама.

В этот момент в моем сердце что-то екает. Это неправда. Потому что я вижу, насколько ему больно, хоть он и пытается казаться равнодушным.

– Не говори так, слышишь? Ты не можешь знать, что он чувствует.

– А ты знаешь?

– Да! Я знаю, мама.

Несколько секунд мы пристально смотрим друг другу в глаза.

Похоже, мама понимает, что я хочу ей этим сказать.

Только зачем я это делаю? Какое мне вообще дело до того, что думает об Уайте моя мама или кто-либо другой? Никакого. В конце концов, он сам создал о себе такое мнение.

Я прижимаю ноги к груди, беру кружку, делаю глоток.

Мы обе понимаем, что разговор окончен.

Какао немного остыло, но не потеряло свой неповторимый вкус. Я глубоко вздыхаю, закрываю глаза.

Какой странный сегодня был день.

Глава 7

Идут дни, но ничего не меняется: об убийце Евы мы знаем не больше, чем раньше. Наблюдая за людьми, вслушиваясь в их разговоры и пытаясь сделать какие-то выводы, я все больше ощущаю свою беспомощность. Разговор Макса с Касси ни к чему не привел, не считая ее очередной попытки флирта, а Дэнил, как оказалось, переехал с родителями в другой город пятнадцатого октября, еще за несколько дней до трагедии, к которой, по всей вероятности, не имеет никакого отношения.

Уайта я не видела с того дня… Думаю, у него