Читать книгу "Испорченный король - Рина Кент"

своей добыче.

Его взгляд скользит вниз по моему телу, и я слежу за ним. Вода все еще капает с моих распущенных волос, образуя ручейки на коже. Полотенце едва прикрывает верхнюю часть моей груди и заканчивается на середине бедер.

Я скрещиваю руки на груди.

Стоять перед Эйденом в одном полотенце – это, пожалуй, худшая ситуация, в которой я могла оказаться.

Приподняв подбородок, я указываю на дверь.

– Убирайся, или я позову тренера.

Он продолжает мерить меня взглядом с ног до головы, не утруждая себя тем, чтобы скрыть болезненное желание в своих чертах.

– Ты сказала встретиться с тобой после школы.

– Я имела в виду снаружи, а не в раздевалке.

Он приподнимает плечо, его взгляд наконец скользит вверх, к моему.

– Ты не указала место. Это такое же подходящее, как и любое другое.

– Убирайся. Я встречу тебя снаружи.

– Почему не здесь?

– Ты что, черт возьми, издеваешься надо мной?

– Нет.

– Черт возьми, Эйден. Я не могу говорить, когда на мне только полотенце.

Его губы изгибаются в садистской улыбке.

– В чем дело, сладкая? Ты стесняешься?

– Тебя? Мечтай дальше.

– Хм. – Он наклоняет голову набок. – Тогда ты боишься искушения?

– Скорее я хочу, чтобы твое внимание было как можно дальше от меня.

– Вот в чем проблема, Отмороженная. – Он отталкивается от шкафчика и направляется ко мне медленными, хищными шагами.

Не отступай ни на шаг.

Не смей отступать.

Я не могу поверить, что мне приходится напоминать себе быть сильной и не позволять Эйдену причинять мне боль.

Потом я вспоминаю, что пнула его по яйцам, и он, возможно, здесь, чтобы отомстить.

Дрожь пробегает по моему позвоночнику, и мои ноги отходят назад.

С каждым моим шагом назад он устремляется вперед, как ураган.

Неудержимый.

Опасный.

Мое дыхание становится учащенным и неглубоким. Капли воды, все еще покрывающие мою кожу, стекают между ложбинками моих грудей, создавая острое как бритва трение. Моя хватка на полотенце превращается в мертвую.

Моя спина ударяется о стену, и я вздрагиваю, едва сдерживая крик.

Будь проклят он и будь проклята я за то, что позволила ему влиять на меня.

Когда я пытаюсь обойти его, он кладет руку на стену рядом с моей головой, загоняя в клетку.

Он вторгается в мое личное пространство, пока все, что я могу чувствовать, – это его чистый прямиком-из-душа запах. Он переоделся в школьную форму, но не стал заморачиваться с курткой.

На нем только накрахмаленная белая рубашка, небрежно заправленная за пояс брюк и обтягивающая его узкую талию.

Затем я понимаю, что смотрю на его брюки, и возвращаю внимание к его лицу.

Огромная ошибка.

Он так близко, мы почти дышим одним воздухом. Я вижу маленькую родинку в уголке его правого глаза и пустоту в его глазах.

Его свободная рука тянется к моим волосам, и он крутит светлую прядь между пальцами.

– Ты не просила моего внимания, но ты все равно его получаешь, Отмороженная. Все, о чем я мог думать со вчерашнего дня, – это вновь прикоснуться к тебе. Мне все интересно, что бы ты почувствовала, если бы мои руки сжали в кулак твои волосы, а член вошел глубоко в твое горло.

Мои губы дрожат, приоткрываясь.

– Или как ты будешь чувствовать себя подо мной, когда я буду трахать тебя, пока ты не потеряешь сознание, – продолжает он тем же небрежным тоном. – Или какой ты будешь на вкус, когда я буду трахать тебя языком, или как…

– Прекрати… – Это задумывается как предупреждение, но выходит как беспомощный всхлип.

Ошеломляющее, странное ощущение охватывает мое тело из-за его грубых слов.

Я бы хотела, чтобы это было смущение или гнев, но это далеко не так.

Низ моего живота сжимается, и тепло разливается по всей моей коже. Мои соски сморщиваются и напрягаются под полотенцем, пока это ощущение не становится слегка болезненным.

Эйден наблюдает за мной, наклонив голову, словно что-то ищет.

Он всегда берет все, что ему нравится, не спрашивая разрешения. Черт, ему нравится не получать разрешения. Странно, что он заходит так далеко, оценивая мою реакцию.

– Ты ведь мокрая, не так ли, Отмороженная?

Мне требуется вся моя сила, чтобы выпятить подбородок.

– Нет.

– Неужели? – Он отпускает мои волосы и проводит большим пальцем по моей нижней губе. – То есть ты хочешь сказать, что если я запущу руку под полотенце, ты не намочишь мне пальцы?

Я крепко сжимаю губы, чтобы не слышать ни одного звука, который пробивался сквозь них.

– Может, мне стоит проверить, а? Просто чтобы убедиться.

Придерживая полотенце одной рукой, я кладу другую ему на грудь. Слово «стоп» вертится у меня на языке, но, зная, что он, вероятно, воспримет это как вызов и продолжит, я проглатываю его обратно.

Вместо этого я говорю:

– Единственный способ, которым ты можешь это сделать, – это вырубить меня.

– Это одновременно и некрофилия, и читерство. Ни то ни другое меня не интересует. Когда я доведу тебя до оргазма, я хочу, чтобы твое лицо покраснело, а твои крики прорезали воздух.

– Ты действительно болен.

– А ты действительно начинаешь повторяться.

Его взгляд опускается на мои обнаженные плечи и часть шрама, окруженного засосами, которые он оставил.

– Эйден… не надо… – предупреждаю я. Мои ногти впиваются в ладонь, будто полотенце – это мой спасательный круг.

– Я вежливо попросил тебя этим утром. – Его темные глаза встречаются с моими. – Но, может быть, тебе не нравится, когда я вежлив, сладкая. Может быть, в глубине души тебе нравится противоположное.

– Мне нравится, когда меня оставляют в покое.

– Это то, во что ты веришь? – Его большой палец проводит по моей щеке и нижней губе, как будто он пытается что-то стереть.

Я даже не могу отбиться от него, потому что это означает оставить мое полотенце и мое тело на его милость – или отсутствие таковой.

– Знаешь, что я думаю? Я думаю, какой-то части тебя это нравится, но из-за того, что ты такая хорошая девочка, ты хочешь уничтожить эту часть. Ты боишься того, что это может значить. Как тебе может нравиться что-то настолько грубое, когда ты такой совершенный человек? Ты боишься себя, сладкая.

– Ты бредишь.

– Неужели? – Он убирает руку от моего лица, и его пальцы опускаются к моей ключице. Каждое прикосновение его кожи к моей подобно обжигающему огню.

И, как и любой пожар, пепел – это единственное, что он оставит после себя.

– Оставь меня, черт возьми, в покое, – шиплю я.

– Я же говорил тебе. Я не могу.

Он стягивает полотенце вниз, обнажая шрам и мою бледную