Читать книгу "Белый Волк - Александр Владимирович Мазин"

была распахнута, а под ней был славный византийский панцирь, который запомнил и я. Теперь понятно, почему его бывший владелец после хольмганга смотрел на меня так недружелюбно. За дядю обиделся.

— Был! — не согласился Хальфдан. — Я взял его в хирд.

— От этого он не перестал быть родичем Торсона, — сказал Хрёрек.

Надо же, мой ярл знал и это. Хотя — тоже понятно. Кто-то же выплачивал покойнику его долю от собственности: драккара Торсоновой дружины.

— Выходит, у него были основания отомстить за дядю! — Тут же заявил Хальфдан. — Вергельд ему никто не платил.

— Хочешь получить вергельд за Торсона, родич? — усмехнулся Хрёрек-ярл.

— За Торсона — нет, а за него, — кивок в сторону покойника, — возможно. Племянник был в своем праве, когда хотел отомстить за дядю.

Вот как. Ну конечно! Копни поглубже — сразу выяснится, что где-то зарыты бабки.

— Не торопись, сынок, — вмешался конунг. — Законоговоритель здесь я. А я говорю, что права на месть тут не было. Ульф Черноголовый (надо же, помнит, как меня зовут. Я даже загордился немного) бился заместо Торсона-ярла. И мстить за смерть должно было не выставленному поединщику, а тому, кто выставил. Кабы нашего брата Хрёрека здесь не было, тогда ладно. Но если каждый желающий отомстить станет выбирать себе кого пожелает из рода убийцы, то это будет уже не Закон, а беззаконие!

— Верно говоришь, отец! — сказал Ивар Бескостный, о котором говорили, что он платит вергельд только тогда, когда сам пожелает (считай — никогда), потому что плевать ему и на Закон, и на чужую месть. — Тогда это будет закон трусов. Ты — за такой Закон, братец?

Это была шутка, притом добродушная. Хальфдан не обиделся.

— Я за тот Закон, который не позволяет безнаказанно убивать детей Одина! Я оцениваю жизнь воина в пятьдесят марок серебром.

— Не много ли — для него? — Хрёрек махнул рукой в сторону покойника.

— А я не о нем говорю, а вот о нем! — Хальфдан показал на меня и ухмыльнулся. — Думаю, у этого хускарла найдется чем заплатить. А если не найдется, то я готов взять у него в счет долга тот грэнд, что он купил недавно у Вальтева Кьервальвсона.

Ей-богу, весь Сёлунд — одна большая деревня. Все всё знают.

— Мы выслушали всех свидетелей, — пробасил Рагнар. — Теперь говори ты, Ульф Черноголовый. Расскажи нам, как ты убил этого человека.

Ага. Последнее слово предоставляется подсудимому.

«Я защищался!» — хотелось крикнуть подсудимому, то есть — мне.

Но сказал я другое. Я успел продумать линию защиты.

— Этот человек схватил мое оружие!

Тут я сделал паузу, дал присутствующим возможность вникнуть в сказанное: племянник Торсона-ярла взял чужую вещь! Оружие! Без разрешения! Согласно местному моральному кодексу это всё равно что чужой жене подол задрать. Уголовно наказуемое деяние.

— Возможно, он хотел его украсть, иначе зачем он это сделал?

Я догадывался, почему он пытался зарезать меня моим же кинжалом. Посчитал, что, если убить меня секирой, месть будет неполной. Дядьку-то его я ножиком запорол. Другим, правда, но это уже детали. А может, фишка в том, что топором нужно было замахнуться, а замах я бы точно угадал — по тени. Солнце было у меня за спиной. Мой несостоявшийся киллер мог учесть этот момент. Боюсь, мне уже не узнать его мотивов. Ну и хрен с ними.

Я оглядел присутствующих: как, дошло до них, к чему я клоню… И поймал одобрительный взгляд Хрёрека. Ярл уже понял мою линию защиты. Вора убить — это не чужого дренга в драке прикончить. Скандинавы всегда рады пограбить чужих, но на собственной территории к праву собственности относятся очень трепетно. Вора бить можно и нужно. Тем более, вора, который хотел стырить оружие. Оружие — это, вообще, святое!

— Не думаю, что он хотел меня убить, — авторитетным голосом заявил я. — Если бы хотел — ударил бы топором. Но когда он понял, что я хочу вернуть свой кинжал, то ударил меня в бок. Это был сильный удар, но неточный. Мне повезло: удар пришелся в пояс, и я схватил вора за руку. Я думал: он бросит кинжал и убежит, но вместо этого этот человек попытался вырвать свою руку и нечаянно ударил себя кинжалом. Это всё.

— Что скажут свидетели? — невозмутимо поинтересовался Рагнар. Интересно, проглотил он мою версию или нет?

После показаний оружейника и моей речи свидетели уже не были столь единодушны. Примерно половина допускала мой вариант. Вторая половина оспаривала, но большинство из них были слишком далеко, чтобы видеть подробности.

Кроме оружейника.

— Так ли все было, как говорит этот человек? — спросил Рагнар.

— Именно так.

Хорошо, что ему с самого начала не дали дорассказать свой вариант истории. Ведь он мог бы и разойтись с моим.

— Получается, что твой человек — вор, сынок, — сделал вывод Рагнар. — И сам себя убил. Покажите мне оружие, которое пытались украсть.

Возникла заминка. По здешним обычаям, тот, кто вынет оружие из трупа, как бы принимает на себя обязательство отомстить. Идти ко мне в кровники желающих не наблюдалось.

— Он сам себя убил, — Рагнар хмыкнул, наклонился и выдернул кинжал. Оглядел его, еще раз хмыкнул (кинжал был хорош, но не настолько, чтобы рисковать из-за него жизнью) и со словами: — Возвращаю собственность владельцу! — протянул его мне.

Вот так всё и разрешилось. Бескровно и бесплатно. Если не считать двух марок, которые пришлось заплатить Рагнару за «беспристрастный» суд. И небольшого (еще марка) подарка, который пришлось сделать Хальфдану, чтобы тот не затаил на меня обиды.

Триста граммов с хвостиком серебра — как не было. Блин! Если на меня еще кто-нибудь нападет — пусть лучше зарежет. Чистое разорение даже при относительно благоприятном исходе.

А еще (уже по собственной инициативе) я подарил злосчастный кинжал Ивару, который, уж не знаю почему, заступился за меня. По-любому, такого, как Бескостный, лучше задобрить. Дешевле обойдется.

* * *

А потом была праздничная пьянка. В честь замирения. С Хальфданом Рагнарсоном и его парнями. Не со всеми, само собой, а с сотней особо доверенных. Или, может, особо склонных угоститься на халяву.

У постороннего наблюдателя может сложиться впечатление, что викинги только и делают, что жрут, квасят, трахаются и хвастаются. Честно говоря, прежде и я так думал. Пока был «посторонним». Но в какой-то момент до меня дошло: всё не так. То есть — не совсем так. Да, жрут, дуют пиво, орут всякие хвастливые истории — иногда стихами, но чаще — простым слогом, порой весьма невнятным от принятого на грудь. Но не всё так просто. Как